Вернуться к тебе - страница 6

Его «привет» звучит немного растерянно, словно бы тот, кто произнес это слово, не уверен, что вошел в свой собственный дом.

Первой около брата оказывается мама. Она не удосужилась переодеться после послеполуденной уборки. Мама крепко обнимает Боаза. Мы с аббой встаем. Из кухни выбегает Дов. Мы все встаем вокруг брата – вернее, вокруг них, потому что мама так крепко прижалась к сыночку, что трудно сказать, где кончается мама и где начинается Боаз. Мы стоим вокруг и пытаемся к парню притронуться, хотя бы к рукаву его куртки. Вдруг я чувствую, как Дов сжимает мое плечо. А потом мы медленно, молча вжимаемся друг в друга. Наша радость, наше облегчение настолько глубоки, что у нас словно бы костей не осталось.

В это мгновение я могу представить, как мы выглядим со стороны. Солдат Возвращается в Любящие Объятия Семьи.

В это мгновение все именно так и обстоит.

В это мгновение я позволяю себе поверить, что все станет так, как было раньше. Он вернулся. Мы вернулись.

Брат три дня не выходит из своей комнаты. В каком-то смысле я его понимаю. Случалось, мне хотелось запереть свою дверь и не открывать ее, ну, разве что только если бы Перл ко мне пришла. Или Цим.

– Чем он там занимается? – спрашивает меня Цим в школьном дворе перед первым уроком.

У него на щеке сахарная пудра от пончика. Я протягиваю руку, чтобы смахнуть пудру. Я понимаю, как это выглядит, но ребята в школе, похоже, и так думают, что мы с Цимом – парочка.

– Не знаю. Господи! А помнишь, как он с нами на скейтбордах гонял? В пустом бассейне? А помнишь ту тетку, возле дома которой был тот бассейн? Как она за нами с шваброй гонялась?

– Ага! С шваброй! С губкой на конце! – Цим хохочет, и сахарная пудра сыплется у него изо рта. – Это было что-то! – выдавливает он со смехом. – Умереть – не встать. А можно мне прийти и повидаться с Боазом? Он ведь… и для меня был вроде старшего брата. И можно сказать, меня научил старшим братом быть.

Младший брат Цима, Питер, это мини-Цим, но при этом он настоящий толстяк.

– Из тебя старший брат получше получился, чем он, Цим.

Цим смотрит на меня так, словно у меня крыша поехала. Терпеть не могу, когда он вот так на меня смотрит. Да понимаю я, я не должен ничего такого говорить, и хотелось бы мне верить, что как раз Циму я такое сказать могу, что уж он-то меня поймет, но даже он не понимает.

Дело не в том, что Боаз – плохой брат. Он никогда не привязывал меня к дереву в нижнем белье, не сбривал мне одну бровь – нет, ничего такого. Он меня кое-чему учил – например, как зарисовать оптические иллюзии и как правильно показывать средний палец. Как-то раз он купил мне книжку про Битлов, и это было вовсе не в мой день рождения. А еще был тот день, когда брат получил водительские права. Он вернулся с экзамена вместе с мамой, вбежал в мою комнату и взволнованно спросил, куда я хочу с ним поехать.

«Куда хочешь, – сказал Боаз. – Отвезу, куда ты хочешь».

«В северный округ», – ответил я. Я выбрал самое далекое место, какое только мог представить: итальянский район Бостона, прямо на берегу океана. Мне было двенадцать. Мне хотелось одного – побыть наедине со своим братом. Ну, может, еще мороженое получить.

«В северный округ, – повторил Боаз. – Заметано».

Я побежал за курткой. Только я успел ее взять, как зазвонил телефон. Это был друг Боаза, кто именно – я не помню. Брат повернулся ко мне, посмотрел на куртку в моей руке и сказал, что ему очень жаль, но в северный округ мы съездим завтра. И мы туда никогда не съездили.