Роберт Янг развел руками, через переводчицу заявил, что ему крайне неловко принимать от дамы цветы, тем более в день ее рождения, когда цветы должен дарить он ей, а не она ему.
Выслушав этот галантный ответ, Тамара Артемовна подошла к англичанину и, поскольку он был ростом намного выше ее, пригнула его голову, и долгим поцелуем поцеловала в губы.
– Аркашенька, пусть эта кукла переведет, – она кивнула на переводчицу, – что он прямо сегодня может исправить свою оплошность и преподнести мне цветы по поводу моего дня рождения. Через полчаса жду его у себя дома. Вместе с тобой, разумеется. А я пошла картошку готовить…
***
С легендарной народной артисткой СССР Тамарой Ханум – Тамарой Артемовной Петросян Аркаша Марков познакомился, еще будучи учеником музыкального училища, в канун юбилея Победы, когда пришел в ее знаменитый дом-музей. Перед тем как прийти к ней, чтобы взять интервью, он постарался узнать о прославленной артистке как можно больше. Именно этой армянке, в молодые ее годы, удалось всему миру показать своеобразную красоту плавного и в то же время зажигательного узбекского танца. Она сами выбрала жанр своих выступлений, которому осталась верна до последних дней своей жизни, – песни и танцы народов СССР. Сама, помогала только ее родная сестра-рукодельница Лиза, шила костюмы для выступлений. Когда началась война, бесстрашно лезла на передовую, вступая перед бойцами и командирами. Была награждена многими боевыми орденами и медалями, а в 1943 году ей, первой из всех артистов страны, было присвоено воинское звание капитана Советской Армии.
С первого своего фронтового выступления Тамара Артемовна дала зарок и не потратила на себя ни копейки из денег, полученных за фронтовые концерты выступлений. На заработанные гонорары она построила в годы войны три самолета и два танка, а в послевоенном 1946-м на ее деньги было построено здание госконсерватории, которой дали имя народной артистки. Сшитые ею за долгие сценические годы костюмы она разместила на специально изготовленных для нее стеллажах-вешалках, превратив свою квартиру в дом-музей. Побывав в этом дивном доме однажды, Аркадий частенько бывал там и позже, не забывая всякий раз раздобыть, что в Ташкенте было делом далеко не простым, шоколадный грильяж – Тамара Артемовна обожала эти конфеты. Но непременно под рюмочку, одну-единственную, не больше, армянского коньяка «Ахтамар». Другого не признавала.
***
Янгу, видимо, рассказали, кто такая Тамара Ханум, приглашение он принял с удовольствием и, несмотря на полуночное время, охотно отправился в гости.
Стол уже ломился от всевозможных яств, но центр стола пустовал, и вскоре хозяйка собственноручно вынесла огромное блюдо, наполненное дымящимся картофелем. Весь театральный мир знал про коронное блюдо Тамары Ханум; она утверждала, что картошку в мундире с салом ее на фронте учил готовить чуть ли не сам Рокоссовский.
Вечер, вернее, ночь прошла весело и непринужденно. Гости и хозяйка пели, шутили, рассказывали всевозможные байки, на которые так горазды и охочи артисты всех стран и народов. На улицу вышли, когда уже светало. Роберт высказал опасение, что сегодняшний концерт ему будет провести нелегко.
– Ерунда, – беспечно заявил Аркаша. – У нас есть такая «реанимация», после которой ты порхать будешь, – и предложил певцу поехать в «Яму».
«Ямой» ташкентцы называли овраг в старой части города. По дну оврага протекал довольно зловонный ручеек, на оба берега которого предприимчивые местные жители ранним утром выносили небольшие мангалы, где жарили узбекский шашлык – мясной и печеночный, а также в котелках приносили огненный обжигающий лагман. Все это было, конечно же, совершенно незаконно, как и любое частное предпринимательство, но вкуснее, чем в «Яме» ни лагмана, ни шашлыка не было во всем Ташкенте.
