Вероятностный чародей - страница 27

– У Фузура отличая память. Я, когда студенткой была, часто его пончиками кормила, – сказала Чиппи, сладко зевая. – Разве я вас не предупреждала, что он тут летает?

– НЕТ! – сказали мы хором.

– Правда… – Чиппи пыталась проснуться. – Тогда извините… – она снова широко зевнула. – Ге-е-ер-ти, а можно мне ещё чашку – две ложки кофе и без молока?

Дракон эскортировал нас всю дорогу, заглядывал в окна, как большой добрый пес. Как ОЧЕНЬ большой добрый пес.

Человек привыкает ко всему – и к концу пути мы смотрели на него…ну, почти без страха.

Чиппи, аккуратно кушая хлопья, рассказала, что дракон появился в академии случайно, лет восемь назад, во время экзаменов. Студенты пытались наколдовать грозу, но то ли вероятностные потоки неумелых магов так пересеклись, то ли просто напряжения вероятности было настолько сильно, что защитная пентаграмма не выдержала – и прямо посредине гостевого двора возник дракон. Тогда он был длиной всего сетов двадцать. Появившись на свет, он немедленно объел мемориальный тополь, который посадил основатель академии, потом неловко развернулся и сломал пополам статую Холлума Белого. Когда студенты набежали, он испугался всерьез, снес двери столовой и вполз туда, превратив в щепы столы и обратив в бегство поваров.

Когда сбежались преподаватели, дракон благополучно уснул – это, как потом выяснили, всегда бывало с ним, когда он чего-нибудь пугался. На дракона наложили мощнейшее заклятие сна и сковали швартовочными цепями. Три дня прямо во дворе заседал симпозиум по ликвидации дракона. К концу третьего дня тот проснулся, увидел цепи, обрадовался, схрумкал их и пошел знакомиться с симпозиумом.

На его счастье, ближайшим оказался маг-каапи. Тот тоже попрыгал знакомиться. Они осматрели один другого и сошлись на том, что оба – добрые и мирные существа. С тех пор дракон стал жить подле академии и получил имя Фузур – в честь летучего дракона из одной старинной пьесы. (Пинни тут же спросила, не изменяет ли он коэффициент удачи – нет, не изменяет).

Фузур питается солнечным светом – вся спина у него в сверкающих пластинах вроде слюдяных – а для души любит пончики с повидлом. Его изучали много лет и узнали немало – дракон может летать,каждые три года у него вырастает новая пара крыльев, а изо рта он выдыхает подсоленную воду. Фузур стал брендом академии Тикунски. Каждый год в ней проводят симпозиум «Фуз», который собирает драконоведов со всего мира – правда, других драконов на Ахилии не существует, и симпозиум состоит в основном, из своих же преподавателей и студентов.

Мы так увлеклись этой историей, что едва не врезались в академию. Стояли часы моря, и светлое облачное одеяло укрывало белоснежные утесы её острова. Только увидев, что Фузур усердно строит нам глазки, мы разглядели гору. Посреди ровной линии белых скал веселым пятном выделялись украшенные алыми маркизами швартовочные площадки.

Фуз проводил нас до самой пристани и внимательно следил, как мы паркуемся – а дело это непростое! Пока Герти понемножку стравливала газ, чтобы выровнять высоту, я ювелирно подруливал к пристани. Пин метала на пристань бухты канатов, их лихо ловили каппи из швартовочной команды. Фуз высунул шею из облаков так, что я боялся, что он её свернет, а, нанаблюдавшись всласть, улетел искать следующий дирижабль – судя по всему, это по-настоящему любопытный зверь.

Мы вошли под украшенную резьбой каменную арку со статуями чародеев в балахонах и архитипичных острых шляпах. Мисс Чиппи объяснила наше дело чернокожему привратнику в синей форме с галунами: такому важному, будто работает в большом отеле. Он послал с поручением мальчишку-каапенка, а потом впустил нас. Я приготовился увидеть сплошные вырубленные в камне коридоры, но очутился на открытом пространстве.