Филипп взмахнул рукой, отгоняя муху, норовившую усесться ему на лицо.
– Хотел бы я взглянуть на того, кто сумеет убедить моего брата в необходимости возвращения. Вы это как-то себе представляете?
– Никоим образом, – признался Лувуа.
Позади, окруженный прихожанами, двигался Шевалье с двумя восхитительными красавицами, похожими, точно сестры-близнецы. Одной из них была госпожа Беатриса – дальняя родственница Шевалье, второй – ее очаровательная шестнадцатилетняя дочь Софи. Беатриса отчитывала дочь за неуклюжую походку.
– Не спеши, – поучала Беатриса. – Глаза устремлены вверх, подбородок опущен вниз. Либо смотришь ты, либо смотрят на тебя. Умение ходить – такое же искусство, как умение танцевать.
Шевалье поджал губы.
– Нашей дорогой Софи требуется помощь и в танцах, – сказал он.
– Ну почему король ее не замечает? – спросила Беатриса. – Моя дочь – украшение двора.
– Король красоте предпочитает характер. Неудивительно, что он не глядит на вашу дочь.
Эти слова оскорбили Софи и возмутили ее мать. Обе молча двинулись дальше. Шевалье смотрел им вслед, качая головой.
Король видел их всех. Болтовня подданных напоминала ему гоготанье разодетых гусей. Вместе с Людовиком в ложе находились Фабьен, Бонтан и обладательница красивых каштановых волос Луиза де Лавальер. На ней было приличествующее моменту бледно-голубое платье, расшитое золотом, однако Луиза испытывала неловкость. Мало того что она явилась в Божий дом, будучи в положении, она еще и открыто стояла рядом с виновником ее положения.
– Боссюэ произнес замечательную проповедь, – сказала Луиза, стараясь привлечь внимание короля.
– Ваша набожность, Луиза, становится вашей второй натурой, – ответил Людовик и, не глядя на нее, добавил: – Я тебя хочу.
Луиза кивнула:
– Я служу вашему величеству так же, как служу Богу. Служу всем своим сердцем. И тем не менее… тем не менее… Ваше величество, я чувствую в вас перемену. Я ведь вас знаю. И вижу.
– Ты мне очень дорога.
Луиза погладила свой заметно выступающий живот:
– Я… я искренне надеюсь, что ребенок родится здоровым.
Наконец Людовик соизволил взглянуть на Луизу. Его улыбка стала наградой, на которую она так рассчитывала.
– В любом случае это будет дитя Франции.
Луиза подошла ближе к королю. Он не обнял ее за талию, но и не отодвинулся.
– Скажите, Фабьен, уж не Монкура ли я только что видел рядом с Лувуа? – прищелкнув пальцами, спросил Людовик.
– Да, ваше величество. Он был в синем… Если позволите, несколько слов о заговоре испанцев…
– Не сейчас, – замотал головой Людовик.
Взяв Луизу под руку, король повел ее к выходу из ложи.
Бонтан проводил их взглядом.
– Господин Маршаль, когда король вас спрашивает, надобно отвечать на его вопросы. Но вы не вправе самовольно разглашать сведения, имеющие непосредственное отношение к королю, – предостерег Бонтан.
– Мне что же, хранить молчание? – нахмурился Маршаль.
– Да. Глубокое молчание.
– Стало быть, нас постоянно обворовывают? – спросил король.
Он швырнул перо рядом с листом, на котором рисовал большое, богато украшенное здание, и с упреком поглядел на Кольбера.
Кольбер, сидевший за массивным столом вместе с другими государственными министрами, облаченными в строгие черные камзолы, заерзал на месте. Возле двери, рядом с высоким молчаливым швейцарским гвардейцем стоял Фабьен Маршаль, который внимательно за всем наблюдал и вслушивался в каждое слово.
– Ваше величество, как вас следует понимать?
