– Ну как вы умудрились все это провернуть? – Недоумевала я.
– Никакого плана. – Похвасталась довольная своей изобретательностью Мурена. – Только импровизация. Всегда мечтала себя попробовать в роли актрисы. Какая же скукота – эта служба. Но плюсы в ней все равно есть.
– Но откуда вы знаете директора театра? – Удивилась я.
– Да кто вам сказал эту чушь? – Ответила она. – Прочитала на сайте его фамилию и все. Никогда не была с ним знакома и не собиралась.
– Но вы так уверенно о нем говорили! – Снова удивилась я.
– Всегда нужно вести себя так, как будто у тебя полгорода влиятельных знакомых! – Подняла многозначительно палец вверх моя коллега. – А кто будет проверять?
И снова, громко икнув, стала наполнять рюмки спиртным, уже изрядно захмелев и откидываясь в мягком кресле.
При проверках моя коллега Мурена вела себя всегда точно так же, как и в обычной жизни. Импровизировала, как она выражалась. В этот раз нашим ревизором и председателем комиссии из вышестоящей организации оказался Кирилл Андреевич, молодой мужчина лет до тридцати, а то и моложе, выхолощенный, но без мундира, всегда подбирающий обувь под цвет рубашек или наоборот.
Сегодня он стоял возле груды папок, которые мы ему старательно разложили по номерам и датам и сверял с реестром. Одной, самой тонкой и важной, почему-то не оказалось.
А потому я начала покрываться потом от ужаса, чувствуя, что упаду в обморок от тревоги.
В это время Мурена, наоборот, как-то активизировалась, организовывая бутерброды и кофе. И даже откуда-то приперла серебряный поднос, чтобы встретить ребят из ревизионного отела по-королевски.
И в то время, как другие пили валерьянку или коньяк, не зная, как бороться с сердцебиением и тремором, выглядела, наоборот, энергичной и даже веселой, предчувствуя, что сможет проявить себя во всей красе.
– У вас документов не хватает. – Строго сообщил ревизор, стоя прямо напротив зеркала и приглаживая свои волосы, которые итак идеально легли в дорогой стрижке.
– Да как же так? – Нашлась тут же Мурена. – Не может этого быть. Мне показалось, или сзади вас не совсем ровно подстригли?
Молодой щеголь, услышав, что с его имиджем что-то не так, забеспокоился, пытаясь разглядеть изъяны в своем облике и продолжая прихорашиваться.
– Скорее всего, это тень так упала. И зеленые оттенки всегда делают нас неживыми и придают лицу болезненное выражение лица. – Снова намекнула она на рубашку цвета хаки и такой же зеленый костюм ревизора, загораживая своей массивной фигурой ему доступ к зеркалу. – Да вы, голубчик, прошли бы в коридор. Там трюмо, но со всех сторон себя можно увидеть. А, главное, свет настолько правильно берет свой угол, что даже я, бабка, выгляжу моложе.
Она легонько стала выводить остолбеневшего от замечаний Кирилла Андреевича в холл, беря его под локоть и пытаясь снять с его костюма невидимые ворсинки:
– А это английская шерсть. – Заметила она, поглаживая рукав хорошего пиджака, пока ревизор, забыв о реестре и документах, растерянно и придирчиво рассматривал себя в зеркале.
– Так что с папкой? – Вдруг очнулся от гипноза Мурены он. – Шерсть с добавлением кашемира, между прочим.
– Ой. – Вдруг запричитала Мурена, – кажется, что-то мне не хорошо, помогите мне, наверное, это желудок.
Она стала тяжело дышать и затаскивать обратно в кабинет молодого человека, который любовался своим отражении в зеркале.
