– Не оставим Данилыча одного!.
– Руку дружбы старшему поколению!
– Пусть тоже раскошеливается!
От Ивана Ивановича появилась машинистка-сисадмин Тамара Грдельская с важным указанием.
Оказалось, что за своими важными занятиями он все слышал и не возражал:
– Идем к Данилычу.
Как решили, так и сделали.
Всем понравилось, кроме Данилыча, которого никто и не слушал, да Эдуарда Грдельского. Не синяк получил наш самый известный женин подкаблучник. А целых – два: – И от жены, и от Данилыча!
Особенно большой – от ветерана, который, впрочем, не поскупился ни для кого на свой отклик. Отвесил от души, если мог догнать с вновь проснувшимся радикулитом.
Но нам все равно легче на душе, чем мужу секретарши. Тот и костюм подпалил на елочных свечах, куда забросил одежду, спасая себя и бухгалтершу от опасности кипяточной травмы. Пришлось заплатки ставить. Веселенькие такие. Во всяком случае, все смеются, вспоминая праздник.
И про лыжи не забыли.
Укрепились в уверенности, что в бор по лыжне обязательно сходим. Главное, лыжи теперь у нас в коллективе есть, хозяина которым так и не нашлось. Сколько бы ни предлагал, забрать обратно, кто что давал.
Отвечают, мол, по телевизору хотят на нас посмотреть:
– В трансляции из Сочи!
Когда-то, в былые времена, говорят, Новый год принято было встречать под баобабом.
На улице поземка кружит, дороги не видать под снежной пеленой, а в крестьянской горнице тропиками пахнет, и на ветвях баобаба гирлянды горят, стеклянные шары друг об дружку позванивают.
Только недолго, якобы, идиллия длилась. Перевелись баобабы. Повыпилили их, да повырубили охотники до традиций. Короче говоря, нечего стало наряжать.
А Новый год штука такая – не отменишь! Как пришел, так тащи чего-нибудь в дом – под гирлянды и бенгальский огонь!
На той почве даже спор вышел. Одни пальмы затаскивают и прямо в кадки к ним игрушечных Дедов Морозов ставят со Снегурочками. Другие – кактусы украшать принимаются. И невдомек всем, что напрасны все эти хлопоты, потому как по телевизору песенку новую передали, про то, как из лесу ёлочку привезли домой.
– Что, значит, ёлочку? – удивились многие. – Почему именно её?!
А спросить-то и не у кого было. Дело давно было. Людишки темные. Не грамотные поголовно. Даже колеса еще не придумали. Лошадей не приручили. Пешком ходят. А пока таким образом письмо с вопросом до телецентра дойдет, да обратно с ответом вернется, Новый год то: – Тю-тю. Прошел, значит!
– Несовременные мы! – сокрушались жены тех, кто пальмами, да кактусами их общих ребятишек радовать собрался. – От мира новомодного отстаем!
Вот и потянулись мужики в лес с топорами и пилами: – С разгневанной бабой ругаться, что самому на кактусе висеть новогоднем!
И с тех самых пор все у ёлки новогодний праздник встречают. А что поделать:
– Мода!
Еще задолго до новогодних праздников инженеру Сумкину не стало дома покоя. Как утро, жена начинала и заканчивала одним и тем же:
– Когда привезешь ёлку?!
– Привезу, привезу! – успокаивал Сумкин. – Вот только на работе для этого день выкрою…
Однако, дни шли, а ёлки не было. Совсем заскучал инженер. Да и чему тут радоваться, если жена проходу не дает, а идти за елкой в лес для Сумкина – сущее наказание. То ножовку он найти не может, то мороз опустится такой, что носа на улицу не высунешь! Одним словом: – Облом!
Протянул он волынку. Завтра – праздник, а игрушки елочные и золотая мишура так и лежат себе – не распакованными, в картонных коробках на антресолях. И тут Сумкину счастье улыбнулось.
