— Я тоже, – пробурчал папа. — Спокоен. Абсолютно. У меня же двадцать детей: одним больше, одним меньше. Какая разница.
Мы с мамой переглянулись, и синхронно вздохнули.
На самом деле, отца я понимаю. Со мной никогда не случалось ничего опасного, в жуткие истории я не попадала. А вот мои младшие брат с сестрой куда только не вляпывались. Началось все, когда моему младшему брату было всего четыре года, и тот день я помню хорошо – нас пригласили за город отцовские друзья. Природа, шашлычки, речка, детворы много – практически все с семьями приехали. И за детьми было кому присмотреть.
И присматривали – устроили малышне конкурсы и игры, аниматора привезли, а взрослые отдыхали по-взрослому. Одна я, вступившая в славный подростковый возраст, была недовольна этой поездкой – планшет мама отобрала, в телефоне интернет выключила, чтобы я зрение не портила. И я не портила, а хмурилась, и весь мир, мягко говоря, недолюбливала. Ходила около дома, и камни пинала.
А из дома песни доносились – взрослые сели за стол, веселились, пели, пили. Но меня-то зачем было в свое веселье тащить – так я думала в тот момент. Сами бы ехали, мелких бы взяли, а я бы дома осталась. С интернетом. В мегаполисе, а не в деревне с комарами.
Не знаю уж, как – ноги сами принесли – но оказалась я у речки. До нее всего-то шагов пятьдесят от дома было – через деревья по тропинке, и сразу река. А там пацаненок стоял – смутно знакомый, бледный. И пальцем в воду тыкал, ничего не говоря. Я на ту воду смотрела, но ничего не видела, только шевеление под водой, которая немного вспенилась.
Мальчик оказался сыном одного из папиных друзей. А в реке был мой маленький брат. За детьми сколько ни следи – стопроцентного результата не поучишь. Разве что в доме запереть, да вообще никуда не выпускать, но это уже уголовщина. Мальчик тот ничего не говорил, я даже не знала, что тонет мой Пашка, что вообще кто-то тонет. Просто такая паника накрыла, стылый ужас укрыл вуалью, и я побежала к реке. И в реку. И нырнула – речушка узкая, но глубокая до жути. Хорошо хоть течение было медленным, и брата я увидела уже сидящим на дне – как кукла сидел, волосы во все стороны, лицо испуганное.
Подняла его, вытащила. Откачивать Пашку не пришлось, он в ванной тренировался, и умел дыхание задерживать. Что и пытался мне объяснить, пока я орала на него благим матом. И на его дружка, притащившего его к реке. И на родителей, когда этих двух за уши в дом приволокла. А потом, когда прооралась, кинулась Пашку обнимать – он и сам напуган был здорово, сам бы не смог всплыть, ногу свело.
Потом были еще случаи – и с братом, и с сестренкой, которая к подружке ночевать отпросилась, а там угарный газ. Взрослые сильно отравились, а их спасло то, что у открытого нараспашку окна спали, сверчков слушали.
Случаев много было, но не со мной почему-то. Только с братом и сестрой. И папа, который до всего этого суевериями не страдал, начал ждать, что и со мной случится нечто жуткое. Столько лет меня что-то берегло, но не может же это продолжаться вечно…
— Как там мелкие?
— По тебе скучают, – ответил папа, войдя в дом.
— Привыкнут, – фыркнула мама. — Привыкли за Лизой хвостиками ходить, пора отвыкать. Не до пенсии же нам детей удерживать.
— А было бы неплохо, – вздохнул папа, ущипнул меня за нос, и рассмеялся. — Не дуйся, мешать не будем. Строй свою жизнь, Веснушка. А мы, если нужно, поможем. Так, – папа опустился на стул, на котором недавно висели штаны Андрея, — карту твою я пополнил, вот наличка, чтобы и она была. Бери, бери, не скромничай.
