– Вы, – шипит он, глядя на жену, – вы как осмелились?
– Ты сам виноват, – тихо отвечает княгиня.
– Вы… меня…, – рычит Терин, но тут его взгляд падает на сторонних свидетелей – меня, Саффу, ну и сына его, с интересом и беспокойством прислушивающегося к разговору родителей.
Поднимаю взгляд на Эрраде-старшего и вижу странную красную полосу у него на щеке. Интересно, что это?
– Я не намерен более терпеть подобное! – заявляет Терин.
– Разведешься со мной? – неожиданно зло восклицает Дульсинея.
– Да!
– Ну и хрен с тобой! – заявляет она и испаряется.
– Ну и отлично! – бросает князь и тоже исчезает.
А мы остаемся втроем, недоуменно переглядываясь. Мол, что это было? И не показалось ли нам? А вот нет, не показалось, судя по растерянному лицу Лина. Совершенно не показалось. А жаль.
Лин
– Вот так номер, – пробормотал я и растерянно посмотрел на Иоханну. Она и сама обалдевшая стоит, глаза на пол лица. А рядом Саффа. Бледная (как обычно, впрочем), взволнованная, и глазищи черные тоже на пол лица.
Я, как ненормальный, на них пялился, а в голову глупости всякие лезли. Мне бы вот подумать о том, как мои родители до развода докатились, а я вместо этого на девиц смотрю и сравниваю. Иоханна, блонда моя, с каждым годом все красивее, волосы эти ее роскошные, как светлое золото, глаза голубые-голубые, ресницы длиннющие… об остальных достоинствах я молчу, все-таки неприлично мне такие вещи замечать, мы же друзья, практически брат с сестрой, так что все остальные ее достоинства я без внимания оставил. И, что странно, на Саффу мне почему-то смотреть куда приятнее было. Может быть, потому что сегодня у нее на лице столько эмоций? Никогда не видел ее настолько взволнованной и удивленной. И что-то еще не так с ней сегодня. Я сначала даже не понял, что именно. А когда понял, тихо прифигел. Саффа была не в балахоне! На ней было платье! Обыкновенное скромное платье, дамы такие по утрам на домашний завтрак надевают – без причуд, без украшений, прямое приталенное… черного цвета.
– Саффа, – позвал я и сам удивился, какой у меня тихий и беспомощный голос получился. Ну да, слабость чувствую, все-таки раненый герой, но голос от чего вдруг сел? Не иначе как с перепугу. От решения родителей, конечно, а не от вида Саффы в платьице этом.
– Что? – мне показалось, еще немножко, и Саффа возле моей кровати на колени бросится и начнет мне подушку поправлять и все такое, чем обычно заботливые сиделки занимаются при раненых героях. А Иоханна, язва такая, стоит и ухмыляется.
– Саф, тебе черный цвет не идет.
– Ты… ты… – зашипела волшебница.
– Лин, с каких это пор ты стал советчиком по дамским нарядам? – вмешалась Иоханна. – Или у тебя легкое помешательство на фоне стресса?
– Злая ты, Ханна, – проворчал я, и веселиться мне расхотелось, но все равно не удержался, закончил свою речь: – Саффа, это платье тебе идет больше, чем балахоны эти твои ужасные. Хоть и черное. Во всяком случае, я теперь вижу, что у тебя есть грудь.
– Придурок! – заорала Саффа, гневно сверкая глазами. – Лежит тут, чуть не умер, а на уме глупости всякие!
– Если только ты себе в корсет не подложила что-нибудь.
Тут словесница и вовсе рассвирепела. Если бы не Иоханна, она бы мне точно по морде дала.
– Дурак ты, Лин! – прикрикнула принцесса, быстренько Саффе рот ладошкой прикрыв, чтобы, значит, она не колданула чего со злости.
– Да, я дурак, – смиренно согласился я, – проявлять интерес к вашей придворной волшебнице только дурак и может.
