И только мы вышли за околицу, видим – знакомая компания, что вчера в трактире задиралась, на дороге поджидает. Только числом уже раза в два больше, с кольями, кистенями. На этот раз трезвые, злые, с блеском жажды мести в глазах.
– Ну что, не чаяли встретить? А мы обещали свидеться.
Компания медленно обходила нас со всех сторон, отрезая путь назад, к селу. Но отступать я и не собирался.
– Иван, встань спиной к березе и стой, я сам все сделаю.
Лучшая защита – нападение. Выхватив саблю, я рванулся вперед и, бросившись перед ними на землю, резанул саблей по ногам. Двое нападавших заорали и упали на землю, обливаясь кровью и хватаясь за обрубки ног. Миг – и я вскочил, вонзив саблю в грудь прыщавому мужику; разворот, удар саблей в живот еще одному. Краем глаза увидел – на меня летит кол; я присел, снизу ударил нападавшего саблей в живот и клинок не выдернул, а повел с потягом вниз, вспарывая живот. Мужик заорал дурным голосом и схватил руками вывалившиеся кишки. Я вскочил, оглянулся, но биться было уже не с кем. Оставшиеся невредимыми, побросав колья, резво убегали в село.
Обтерев саблю об одежду убитого, я вбросил ее в ножны.
– Ну что, Иван, идем? Эти, я думаю, уже не страшны.
Иван аж заикаться стал:
– Ничего себе, как ты их? Их же много было, да все с дрекольями, с кистенями.
– Куда деревенщине необученной с ратником сражаться? Нужно не только оружие иметь, но и уметь им пользоваться. Такая пьянь только на слабых бросаться может, да и то если численный перевес на их стороне.
– А коли виру истребуют за убитых?
– Свидетелем будешь, что они напали первыми и мы защищались. А теперь ходу, не будем ждать возмущенной родни.
Мы быстрым шагом пошли по дороге, удаляясь от места столкновения. К вечеру, усталые, добрались до крупного села Луховецкая Кадь.
Отдохнули в постелях, вкусно поели – и на торг. Тут купец был в своей стихии: выбирая лошадей, седла и упряжь, дотошно все рассматривал и торговался и в итоге изрядно сбил цену. Кошель мой здорово похудел, но кони были нужны.
Вечером следующего дня мы уже были во Владимире. На постоялом дворе купца знали, отвели приличную комнату, постели с пуховыми перинами вместо обычных матрасов с соломой. Уже засыпая, купец пробормотал:
– Не ошибся я в тебе, паря. Воин ты знатный. Надо думать – не на последних местах в дружине был.
– А то! У меня даже перстень государев есть, в награду получил, – не удержался я.
Сон у купца сразу пропал, он сел в постели:
– Покажи!
Я вытащил золотой перстень с квадратным бриллиантом, протянул купцу. Он вдоволь полюбовался, примерил на свой палец, вернул.
– А что это там у тебя еще в кошеле блеснуло?
– Еще один подарок.
Я вытащил золотой перстень со сверкающим в лучах светильника изумрудом. Купец внимательно его осмотрел, кинул на меня подозрительный взгляд.
– Я знаю его хозяина. Ты его убил?
– Что у тебя на уме одни гадости? Я же сказал – подарили.
– Кто? – Купец вперился в меня взглядом.
– Купец Святослав Карпов. Доволен?
– Да, его перстень, видел его не раз. Ценил он его, никому не продавал, хоть и просили.
– Дочку я его, Любаву, от разбойничьего плена спас, вот и отдарился.
– Заслужил, стало быть. А где же вы свиделись?
– На Муромском тракте, в Хлынов он с обозом ехал, на смотрины.
– Гляди-ка! – Взмахнул по-бабьи руками купец. – На смотрины! А к кому?
– Не сказал Святослав.
– Чего же он – по Муромскому тракту? Глухие места там, недобрая слава у дороги той.
