Вскоре в дверях нарисовалась импозантная фигура Разумовского. Седые виски и очки в тонкой золотой оправе делали его еще большим красавцем. Позади него двигался мощный эскорт – две высокие блондинки с походками манекенщиц.
– Старичок, рад тебя видеть живым и здоровым! – воскликнул Разумовский, обняв Вадима и похлопывая его по спине.
– Позвольте представить – наш легендарный программист Вадим Пушкарев! – воскликнул он, повернувшись к ярко накрашенным спутницам.
Одна из них, в короткой юбке, с халой на голове, сотворив книксен, манерно представилась:
– Анастасия!
– Княжна Романова, – шутливо добавил Разумовский.
Сев рядом с Вадимом, она выставила напоказ круглые загорелые коленки.
Вокруг них засуетились официанты, и вскоре стол заполнился закусками. Посередине возвышалась бутылка марочного «Варцихе».
– Предлагаю выпить за нашего святого! – снова воскликнул Разумовский, подняв наполненную рюмку. – Перед вами человек, бросивший вызов системе, но блондинкам этого не понять, – резко понизив голос, прибавил он.
Они выпили. Разумовский, не прикасаясь к закускам, продолжал говорить.
– Оборонка может накрыться медным тазом. Переходим на хозрасчет – будем делать насосы для колодцев или чудо-печки, иначе не продержаться на плаву. Теперь одна задача – срубить побольше капусты, подлодки пока отдохнут. Грядет разоружение, брат! Мне тут сказали по секрету, что наверху собираются вернуть НЭП. Даже закон о частном предпринимательстве утвердили. Надо и нам с тобой открыть свое дело, мы ведь как-никак программисты высшего класса. Короче, старичок, «куй железо, пока Горбачев»! – с горящими глазами продолжал он одной рукой раз за разом подносить ко рту рюмку с коньяком, а другой гладить под столом коленки своей эффектной подружки.
Вадим был рад встрече, но речи Разумовского вызывали в нем странное чувство: он будто попал на пир во время чумы. Хороший коньяк и лучшие в городе шашлыки постепенно делали свое дело, он уже не слышал неумолкающего Разумовского, целиком переключившись на Анастасию, которая явно поощряла его интерес.
Они провели в ресторане еще несколько часов, переходя с политики на воспоминания о студенческих годах, а затем, поймав такси, всей компанией завалились на квартиру к Разумовскому в одном из спальных районов. Дорогим гостям хозяин великодушно предоставил девятиметровую комнату, где одиноко доживали свой век диван-книжка родом из 60-х и его ровесник – большой круглый торшер.
Анастасия была его первой женщиной после освобождения. Ее молодое упругое тело взволновало Вадима, но мысли блуждали далеко – там, где была Галя.
Через пару месяцев он получил приглашение из Стэнфорда. То, что после пяти лет тюрьмы ему удастся вырваться из Союза, было равносильно чуду. Но чудо свершилось, его выпустили. В свои первые каникулы в Стэнфорде он полетел в Нью-Йорк, где гастролировал Ковент-Гарден. Город, напоминавший гигантский муравейник, поразил его воображение. Он провел с Галей месяц, наполненный любовью и посреди роскоши. Но счастье никогда не бывает долгим. Гастроли театра закончились, и Галя отправилась обратно в Лондон, где ее ждали тысячи сходивших от нее с ума фанатов. Вадим вернулся в Стэнфорд заканчивать магистратуру. Работа в Силиконовой долине сильно изменила его, но он по-прежнему верил, что время не властно над любящими сердцами. Он отправлял Гале письма, полные преданной любви, и она отвечала ему тем же. Но однажды, под рождество, он получил от нее послание, перевернувшее его мир с ног на голову. Она писала, что выходит замуж и умоляет простить ее за это, обещая навсегда остаться его верным другом. Не веря своим глазам, он несколько раз перечитал письмо, после чего долго смотрел в окно, видя перед собой лишь расплывающийся перед глазами туман. Он был опустошен и раздавлен, в нем не было ни капли ревности – просто его жизнь за эти несколько минут потеряла всякий смысл.
