– Улики найдутся! Давайте решим всё по-хорошему. Ваши коллеги, разработчики КСУТС о вас высокого мнения. Переходите к нам – разведке нужны молодые талантливые кадры. Говорят, у вас блестящий английский, – голосом заботливого папаши добавил полковник.
– Работать на вас не хочу! – чеканя слова, проговорил Вадим.
– Прекратите строить из себя оскорблённую добродетель. Вы перспективный программист. Отправим вас в Америку, устроитесь в крупную компанию, будете снабжать нас необходимой информацией. Мы своих сотрудников высоко ценим, – приторно улыбнувшись, продолжал полковник.
– Зря тратите время!
– Что вы за человек, Пушкарёв? Отец коммунистом был, мать очень порядочная женщина. А вы так и рвётесь сесть за измену Родине. Лесоповал вас многому научит. Давайте отбросим все разногласия, будем работать вместе, – протягивая Вадиму руку, сказал полковник. – С нетерпением буду ждать вашего звонка, – добавил он, вручив свою визитку.
Всю следующую неделю Вадима мучил страх за своё будущее.
«Пришло время платить за идеалы, – говорил он себе. – Сначала меня уволят, а затем наверняка посадят».
Опасаясь обыска, он перевёз самиздат, стоявший у него на полках, к матери. Через несколько дней в его в коммуналку заявились двое в штатском. Представившись сотрудниками уголовного розыска, они предъявили ордер на обыск. Старший, в сером плаще и фетровой шляпе, пройдясь по коридору, заваленному разным хламом, попросил молодого напарника сходит за понятыми. Опасаясь любопытных соседей, Вадим пригласил старшего в комнату. Через несколько минут раздался новый звонок. Вадим бросился открывать. Вместе с сотрудником в квартиру вошла пожилая пара.
– Товарищи понятые, я приступаю к обыску, – объявил старший.
Через минуту Вадим пожалел, что оставил его одного у себя. Всё напоминало хорошо отрепетированный спектакль. Засунув руку под матрац, старший извлёк оттуда отливавший воронёной сталью пистолет Макарова. Затем, порывшись в шкафу, вынул коробку с патронами. Молодой сотрудник стал молча составлять протокол. Вадиму стало не по себе. Он вдруг понял, что за этот маленький спектакль ему придётся заплатить годами жизни, проведёнными в тюрьме.
Развод начинался в 6.30. Выстраивались на лагерной зоне по пять человек – ждали, когда надзиратели начнут шмон.
Автоматчики с собаками стояли в предзоннике, готовые вывести колонну за ворота. От колонии до овощебазы – рукой подать. «Шагай быстрее!» – несколько раз выкрикивала охрана за время короткого пути.
Работа сама по себе не тяжёлая – разгружать в плохо отапливаемый ангар вагоны с сырой картошкой. Во время работы все думали о своём, стараясь выкинуть из головы мысли о колонии, но это мало кому удавалось. Год, проведённый в камере с намордником на окне, сильно ослабил здоровье Вадима. Быть брошенным в набитый уголовниками изолятор оказалось для него настоящим испытанием. После нескольких месяцев полубессонных ночей жизнь в колонии строго режима показалась ему раем. Судьба оказалась менее суровой, чем он предполагал. Иметь свидание с родными было для него настоящим подарком.
Не сетовать на те мученья,
что достаются нам за убеждения,
а с гордостью переносить,
вперёд идти и не юлить.
(Написал он на титульном листе своей рабочей тетради)
Бригадиром у него был Семён Левин – невысокий крепкий еврей, получивший десять лет за валютные операции. Сидеть ему оставалось немного. Бригада Сёму уважала, несмотря на дружбу с кумом (так на «фене» назывался начальник лагеря). Семён взял Вадима к себе из ненависти к режиму – узнав в лагерной картотеке, что тот числится политическим.
