Вестники - страница 18

Кона не могла не думать о том, что связывало её с другим миром. Как и Чез.

– Да нет, – сказала Кона. – Я похожа и на маму, и на папу. Я, как и папа, люблю электронику, и у меня есть спортивные способности, как у мамы. Что досталось мне от обоих миров? А тебе что досталось от того, другого, мира?

«Страх, – подумал Чез. – Скорбь и горе, потому что другой мир уничтожил моего папу. Вся моя жизнь окутана тайнами. Тайнами, которые я не понимаю». Но с его губ сорвалось совсем другое слово:

– Ответственность.

– Что? – переспросила Кона.

– У меня есть долг, – сказал Чез. Слова хлынули потоком. Чез заговорил так быстро, что даже болтушка Эмма с ним бы не сравнилась. – Цель. Смысл жизни. Мой брат, сестра и я… и наша мама… мы все хотим навести порядок в том мире. Натали и её мама нас поддерживают. Мы всё исправим.

Кона повернулась и взглянула на него. Сквозь очки она казалась зелёной.

– Значит, у меня тоже есть долг, – сказала она.

На следующее утро Финн проснулся первым. Это было что-то необыкновенное – обычно он спал дольше всех. Но Эмма и Чез ещё лежали в спальниках рядом с ним, и вид у обоих даже во сне был встревоженный. А мама свернулась на кровати, подтянув колени к груди, как будто она заснула, пытаясь спрятаться. Она застонала, словно ей снился кошмар.

Финну это не понравилось.

Месяц назад, до первого путешествия в другой мир, он немедленно растормошил бы всех троих. Он заставил бы маму сказать, что ей просто приснился плохой сон, и втянул бы Эмму и Чеза в какую-нибудь глупую игру, чтобы их рассмешить.

Но сегодня…

«Наверное, им нужно отдохнуть. Может быть, это самое лучшее».

Финн выбрался из спальника и на цыпочках вышел из комнаты. Все двери в коридоре были ещё закрыты. Неужели остальные ещё спят?

Дом госпожи Моралес, тихий и пустынный, даже в ярком солнечном свете, льющемся в окно на верхней площадке, выглядел жутковато. Казалось, солнце лишь подчёркивало сходство этого дома с домом другой Натали.

В том доме Финн, Эмма, Чез и Натали боялись всего. И не без причины.

Финн побежал вниз, потому что первый этаж дома госпожи Моралес меньше напоминал дом другой Натали. Мальчик довольно громко топал, но тем не менее никто не открыл дверь у него за спиной, никто не крикнул: «Доброе утро!», не похвалил: «А ты рано проснулся, молодец!»

Первый этаж был так же пуст, как второй. Финн миновал просторную гостиную, стараясь не думать о том, какой мрачной она кажется с опущенными шторами и жалюзи.

Вдруг он споткнулся о чью-то ногу.

– Мама! – закричал Финн, и мама тут же откликнулась:

– Финн!

Финн посмотрел на женщину, лежащую на кушетке в тёмном углу. Ему показалось, что он сходит с ума. «Нет. Я видел, что мама спит наверху. Она бы не успела… Это миссис Густано».

Миссис Густано моргнула. Видимо, она тоже растерялась.

– Ох, – сказала она. – Финн Грейстоун. Прости. Я подумала, что это мой Финн. А он никогда не встаёт так рано. Это было бы ну очень странно. – Глаза миссис Густано, судя по всему, могли лучиться так же весело, как мамины. Но сейчас они смотрели печально и тревожно, и вокруг них пролегли морщинки, которых не было у мамы.

А может быть, у мамы тоже появились морщинки. Она сильно изменилась за последние месяцы.

– Честное слово, ты ходишь совершенно как мой Финн, – сказала миссис Густано. – И держишь голову, как он. Конечно, я вижу, что глаза у тебя больше, а нос меньше, и ты точно не мой Финн, но всё же…