Весточка. О счастье. Цикл «В погоне за счастьем». Книга вторая - страница 5

– Уверен, что буду тобой гордиться, – сменив гнев на милость, ласкает в ответ.

И вновь хочется прикусить язык, чтоб не ответить «люблю». Прощаюсь, обещая набрать по возможности. Прощаюсь. Лишь мысленно проговаривая всё то, что хочу.

Возвращаюсь к кабинету начальства. Осторожно стучу.

– Опять ты? – уточняет из-под очков, не поднимая головы.

– Я обдумала и посоветовалась, как вы и просили.

– И-и? – протягивает с сомнением.

– Аркадий Семёнович, я готова отвечать за все риски. Где подписать?

Смеривает взглядом, не меньше минуты. Словно, позволяя убраться, сделав вид, что подобного заявления не было.

– Хорошо, – протягивает задумчиво, – Я перешлю тебе документ. Сама внесешь данные. К тому же, зачитаешь до дыр мелкий шрифт перед тем, как его подписать.

Киваю, получая в ответ вытянутую руку, которую мне предлагают пожать.

– Верю, что справишься.

– Приложу все усилия, – улыбаюсь в ответ.

Полгода. Есть стимул держаться.

Макс. Его контракт заканчивается месяцем позже. За это время, возможно, я и подумаю, как ему всё рассказать.

***

Время летит незаметно, только в том случае, когда ты чем-то занят. Вокруг бесконечные списки, дела. И, кажется, в сутках слишком мало часов. В противовес, оно тянется до бесконечности с приходом темноты. Когда отступает вся суета. Именно тогда считаешь уже ни недели, а дни. Даже минуты до сна и нового дня.

Говорят, чтобы не скатиться к глубокой депрессии и обостренной жалости к себе, необходимо заняться чем-то физически. Придумать дело по душе, отгоняющее всякие мысли. В моём случае, отдушиной явилась переделка комнаты, которую, впредь, стала именовать для себя не иначе как «детской».

Я не имела понятия на какой срок задержусь в этой квартире. Не было смысла выкрашивать стены в яркий цвет. Наполнять её детскими рисунками, хотя, в другой ситуации, с удовольствием занялась бы росписью стен.

Разговаривая о грядущем ремонте, с Лизкиным мужем, мы обсуждали совершенно не это. В планах главенствовал приемлемый консерватизм. В итоге выбор пал на тёплый белый. Отчасти солнечно-светлый и всё же, цвет истинной непорочности и чистоты.

Мне хватило недели до начала проекта, привести эту часть квартиры в комнату детской мечты. Все вечера, до глубокой ночи, моими спутниками в четырех стенах, были бригада рабочих. И разговорами «о важном», прислащивая их десятками анекдотов, полностью выводили из ощущения внутренней пустоты.

Вопреки уговорам мамы о запрете ранних покупок, я растрачивала на них все последующие вечера. На то, чтобы заполнить комнату всем необходимым. Чтобы не думать о том, кто будет заниматься подобным, когда для меня станет это всё не под силу. И, чтобы ни от кого не зависеть. Одна, значит одна.

Как и советовалось прежде, я создавала её для себя. А после, (уже буквально до родов) проводила в ней свободные дни. Обвыкала. Дышала. Укладывала «приданное» в шкафчики. Отгоняя навязчивые мысли:

– «Как после этого всего я стану жить дальше? Что будет, если Димка настоит на своем решении забрать последнее, что у меня осталось? Ребенка, которого, ни смотря ни что, я уже до боли люблю».

Я запрещала себе думать обо всём этом. Несмотря на отсутствие Верховцева в моей жизни, он наверняка был в курсе происходящего. Пускай изредка, но замечала его парней при выходе из клиники, с работы, а также, иногда рядом с домом. Он держал дистанцию. Я сохраняла свои границы. С одной стороны, бесило чувство, что пора «разобраться со всем на берегу». С другой же, страшило осознание получить в дальнейшую жизнь не самое приятное напутствие.