Весы Лингамены - страница 10

Так что же, выходит, под Колпаком размножается то же самое человечество, поначалу отличающееся от внешнего числом, но более и ничем? Но нет, не то же самое это человечество! Будут тут искусные резные наличники Кхарну, и может быть, даже целые дома-терема, которые он со временем с любовью выстроит своими руками. Как будут также и горы нарядного тряпья, которые нафантазирует для машины желаний неугомонная девочка Геменея со своей подружкой Персефеей. И будет всё у них тут быстро, сытно, вкусно, много, тепло и комфортно. И будут все они жить в этом довольствии до глубокой старости, не задаваясь вопросами смысла, не заглядывая за грани дозволенного Колпаком, да и вообще не суя нос не в свои, казалось бы, дела. И чего бы они ни пожелали – всё у них возникнет по первому же требованию. Вот только не будет у них прекрасных древнегреческих скульптур; не будет картин Да Винчи и Эль Греко, Айвазовского и Гогена; не досчитаются они кантаты Баха и «Лунной сонаты» сонаты Бетховена, «Войны и Мира» Толстого и «Скотного Двора» Оруэлла, «Мерцающего Рыцаря» Унгтона7… как не будет у них и Учения Будды. Сколько тысячелетий нужно, чтобы всё это появилось из того, что тут есть? Кто скажет, какие бессчётные прорвы кальп8 минули с тех пор, как первый разум осознал сам себя в казуальном нагромождении атомов в запасном кармашке вездесущей материи? Ущербна ли жизнь этого потерянного в океане безмолвия островка без всего вышеперечисленного? А если ущербна, то по сравнению с чем? Да и вообще, а судьи – кто?

По небу, тем временем, находясь в своей, не подчиняющейся даже Колпаку Неймара стране, бежали лёгкие облачка, свежий западный ветерок нёс их в Восточное Полушарие. Ну, точнее, это там; а тут он нёс их за поле, где они затем становились неразличимо рисованными и исчезали за краем горизонта.

Эх, а ведь все достижения нашей большой семьи можно дать детям мгновенно, стоит лишь выйти отсюда. А то они здесь как овощи на грядке – без истории, без многолетних корней; впитывают только то, что может дать им теплица-колпак. А меж тем жизнь той же Геменеи Велис или моей Персефеи может кардинально измениться, узри они только, к примеру, картины Рериха или Рембрандта. Их постоянные заботы о пополнении гардероба, кажущиеся им сейчас жизненно необходимыми, покажутся после этого, быть может, ничтожной мелочью, которой можно пренебречь. И кто скажет, кем бы они могли тогда стать! Может, превратились бы со временем в искусных мастеров, настоящих художников своего дела. Ведь это шанс, которого мы лишили наших детей!

Тут Наланду наполнило щемящее в груди соседство чего-то несравнимо большего, чем она сама, полностью захватывающего и растворяющего в себе без остатка. Глаза наполнились переизбытком чувств. Женщина сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться, затем молвила вслух:

– Вот только шанс, что зерно осознавания проклюнется в них, ничтожно мал. Хотя, успешное завершение Эксперимента, похоже, ещё менее вероятно. Но я же кармик! Раз цепочка событий привела именно к этой последовательности проявлений реальности, значит так нужно, и она единственно верная. Было бы по-иному, не сидеть бы нам пятьдесят лет под Колпаком Неймара. И не предаваться абстрактным рассуждениям… Хотя, это уже фатум какой-то выходит. Ведь человек – вовсе не раб этих бесконечных последовательностей; не раб, но творец их. И кто скажет, где именно нужно вставить новую веху на этом полотне бледнолицей страдалицы Вечности? – Наланда вдруг поднялась и уверенно посмотрела в сторону дома. – Всегда находится тысяча, плывущая по течению и не оставляющая следов. И всегда есть один, кто жаждет перемен, кто врывается в эту стоячую заводь инерции на колеснице Прометея, путая следы и обходя ловушки обыденности, цепляя багром причинности мутный ил зашоренности, оставляя за кормой своей лодки расходящееся цунами познания…