– Он просил тебя зайти к нему.
– Так чего ты сразу не сказала?
Келия вскочила, обдав подругу брызгами, и принялась спешно одеваться, даже не обтёршись полотенцем. Запасная рубаха и платье из заплечного мешка застревали на мокрой коже.
– Хотела поговорить, – улыбнулась Ланис, тихонько хихикнув. – Мы давно не виделись.
Наскоро зацепив волосы на макушке попавшей в сумку веткой, Келия бросила последний сердитый взгляд на подругу, схватила в охапку вещи и понеслась в кабинет хозяина замка.
Девчушка даже не поняла, как ей повезло, что чародей услышал её магию. Как и у многих несчастливцев до неё, силы пробудились внезапно, она совсем не понимала, как их контролировать и что теперь делать. Лишь знала, что родные и друзья ей теперь не помогут. Есть ли у неё вообще теперь родные и друзья? Перепуганная и беспомощная, она убежала из города и укрылась в лесу. Зима ещё только подбиралась к своей середине, а в тот день вовсе случилась метель. Скорее всего, она замёрзла бы насмерть, затерявшись среди равно белоснежных холмов и укрытых пеленой деревьев. Но пробудившаяся в ней магия билась протяжным металлическим звоном с каждым ударом сердца. И этот звон услышал сохрадорса. Пройди он несколькими верстами южнее, как собирался, он бы её не заметил. Но в тот день Святая Эльма приглядывала за девочкой. А может, это был и Рогатый, раз уж она оказалась его отродьем. Ей уже было не так важно, какая из высших сил оказалась благосклонной. Главное, что она смогла выжить.
И даже больше. Чародей оказался настолько добрым, что помог обуздать её рвущуюся наружу натуру. Научил прятать под косами острые концы ушей. Помог отличать скрип снега от голоса дождя. И указал место, в которое нужно будет бежать, если вдруг её тайна раскроется. Чародей остался с ней до самой весны. Жил на соседней улице, а горожане, кажется, о том и не подозревали. Девочка уже почти вернула себе прежнюю жизнь, почти перестала бояться. Как вновь случилось страшное. Зима в этом году уходила неохотно, ни в какую не собиралась уступать весне. И голос дождя, который хотел родиться из снега звучал просто нестерпимо. Он плакал надрывно, впиваясь в уши, как кровососущая муха. И девочка не выдержала. Вместо снегопада над её домом прошёл дождь, сугробы вокруг освободились из морозного плена и утекли весёлыми ручьями. А у статуи Святой Эльмы в центре Харлиата загорелось навершие посоха.
Девчонка, конечно, сглупила страшно. Но Мерон не мог её в этом винить. Она была ещё соплюшка, а голос пробуждающихся стихий и взрослым тяжело игнорировать. И даже чародеям, что уж говорить о тех, кто унаследовал силу фейри, тогда как сам оставался смертным. Еле как уговорил он девчонку не плакать и убедил, что поможет со всем разобраться. Статуя загорелась ночью, а значит, у них имелся как минимум день в запасе до того, как прибудут сысковики-опалённые в поисках источника магии.
Он собирался решить всё просто. Укрыть девочку в заезжем доме на окраине, дождаться пока прибудут шавки Ронана и кубок отреагирует на его магию. Притвориться чаровником, одним из тех, что успешно затаились в глуши, и пойти с ними добровольно, а потом в удачный момент скрыться. Возможно, он бы даже смог вернуться в Харлиат через какое-то время, чтобы учить девчонку дальше. Но высшие силы, оберегающие малышку-опалённую, на его счет имели другие планы.
