– Я был злым и в ловушки подземелья угодившим. По твоей вине. А тебя Райден всё равно поймал, – и вьющиеся плети теплого тумана заструились вокруг, маня первозданной силой и... могуществом. Кажется, руку протяни – и владей...
– У з-земли п-почти… – пробормотала я, заикаясь.
Как же он на меня странно действует, источник, а... Я физически перестала его ощущать, словно не человек рядом, а плотный клубок тумана. И ни глаз не видно, ни рук – не чувствуется... И на мгновение показалось, что я вернулась обратно – в мир ветра, где не было ничего, кроме меня и мощного потока силы. И руки так и чешутся это богатство... к рукам прибрать.
– А ты потом долго мстила, – его лицо окончательно скрылось в мглистой пелене, из вязкости которой гулко, как из колодца, доносился глухой голос. – А я терпел.
– Да-а-а? Это когда ты меня…
…поцеловал? Ага, размечталась...
Лица коснулся вязкий туман, руки погрузились за холодную сизую пустоту. И я растворилась в том, чем он стал. И по капле, с удовольствием, вдыхала силу. Вот, значит, как источники ее добровольно отдают, вот зачем ее от таких, как я, прячут...
Я стала вором, но, рожденная Перекрестком, всё еще нахожусь на распутье, и как использовать могу силу любого пути, так и принимать – тоже. Прохладная сумеречная мгла проникала сквозь кожу, струилась по венам, помогая прийти в себя. Нет, как, ну вот как он ухитряется каждый раз оказываться рядом именно тогда, когда мне это необходимо?.. От избытка чужеродной силы мутилось в голове. Как?..
– Всё, хватит с тебя. Спать пора. С рассветными сумерками идем дальше, – под моими руками снова оказались вполне человеческие плечи.
– Да, конечно... – и я вздрогнула, вспоминая недавний кошмар, и обняла его крепко: – Не уходи! Мне... страшно. А вдруг?..
Сумеречный достал свое одеяло, укутал меня до кончика носа и остался рядом. А я с удовольствием свернулась клубком под его боком. Завтра всё вернется на круги своя, а сегодня... Сегодня можно помечтать. О том, что может быть, когда-нибудь...
***
Мне снился странный сон. Я лежала в собственной комнате и в своей постели – умытая, в ночнушку переодетая и в одеяло бережно завернутая. А у моей постели стояли родители и шептались.
– Прошу тебя, не набрасывайся на нее сразу!.. – тихо говорила мама, поправляя мою подушку.
– Не набрасываться? – шипел отец. – Не набрасываться, говоришь?.. Да ты посмотри на нее, посмотри, кем она стала!
– Ренмир!.. Дай ребенку в себя прийти!
Родитель смерил меня критическим взглядом и коротко бросил:
– Посмотрим.
Засим сновидение оборвалось коротким полетом во тьму, после которого я открыла глаза и увидела почти то же самое, что и прежде. Я лежала в своей постели, на краю которой сидела мама, украдкой вытирающая слезы, а боком ко мне, у окна, заложив руки за спину, стоял отец.
– Доченька, проснулась! Как ты себя чувствуешь, чудо мое? – затараторила мама. – Есть хочешь? Хочешь?..
Я и пикнуть не успела, а мама уже помогла мне усесться, поправила под спиной подушку и поставила на мои колени поднос. Мой любимый рыбный суп с укропом и имбирем, порезанные треугольниками ломти свежего хлеба, пирожки с мясом... У меня предательски защипало глаза. Как же я соскучилась по дому...
– Мам... – я тихо шмыгнула носом.
– Ты ешь-ешь, – она ласково взъерошила волосы на моей макушке. – Ешь. Потом всё. Ешь.
Я не заставила себя упрашивать, живо подъев всё до последней крошки. Куда братовой походной похлебке до маминого супа... И на мгновение почудилось – обойдется, всё будет, как прежде... Красивый морок, вдребезги разбитый безжалостным отцовским:
