Девушки с удовольствием избавились от повязок и продолжили занятия. Форму бойцам морской разведки тоже поменяли, по фигуре подгонял каждый сам. Левитин теперь чаще пропадал в штабе, на полигоне командовали лейтенанты. Элла родила здорового мальчика, и амазонки с удовольствием помогали ей с младенцем, ограничив встречи со своими ухажерами, которые уже высказывали серьезные намерения.
Ника, помня, как трудно пришлось им в первой зарубежной миссии из-за нехватки денег, перевела большую часть своих банковских средств в доллары, не отказываясь, конечно, от жалованья инструктора. В конце 1916 амазонок переправили в Нагасаки, где они легализовались в среде русскоязычных эмигрантов, приобретя небольшой домик. Девушки вели праздную жизнь, наблюдали жизнь жителей страны восходящего солнца, а также отмечали перемещение войск, и движение военных кораблей в порту. Владея английским и французским языками, они собирали сведения военного характера. Связным, которому они передавали собранную информацию, был Антон Шевякин, тот самый рыжий матрос, с которым работали на полигоне. Он легализовался среди рыбаков, а встречи проходили в торговых рядах. Японская контрразведка пока никого не беспокоила, а время шло, наступил март 1917 года, и до Дальнего Востока дошли сведения о революции и об отречении царя. В России наступало смутное время, амазонкам перестали поступать денежные средства от Дальневосточного отделения морской разведки. Связной стал реже выходить на связь, а затем просто исчез. Прекращение денежного довольствия, амазонок не слишком огорчило, благодаря Нике денег у них хватало, но надо было открывать свое дело, иначе любым средствам придет конец. Попыток наладить связь с Владивостоком они не делали, чтоб не привлекать внимания контрразведки и просто ожидали появления связного.
Девушки регулярно ходили в условленное место торговых рядов. Но однажды Вера не вернулась домой. Обеспокоенная Ника, не дождавшись ее в привычное время, отправилась на поиски. Ей удалось узнать, что Веру видели с каким-то мальчишкой, славянской внешности, они шли к пирсу, где швартовались небольшие торговые суденышки. Ника успокоилась, думая, что появился связной, и вернулась домой. Спустились сумерки, а Веры все не было, Ника снова забеспокоилась, появились дурные предчувствия.
Вдруг раздался стук в дверь, Ника сунула в потайной карман маленький четырехзарядный браунинг и заглянула в специально предусмотренную смотровую щель. У двери стоял мальчишка славянской внешности, лет десяти. Ника открыла дверь.
– Ваша подруга просила привести вас к ней, – тихо сказал он, глядя куда-то в сторону.
– Где она? – с тревогой спросила Ника.
– Тут недалеко, – ответил он.
Ника набросила на себя черную накидку и вышла из дома, оставив в условном месте знак, который означал возникновение нештатной ситуации. Мальчишка вел почему-то не к пирсу, а к окраине города, где начинались трущобы. Внезапно Ника спиной почувствовала опасность и отскочила в сторону, тотчас из-за спины вперед выскочил мужчина с мешком в руках. Амазонка нанесла сильный удар ребром ладони в основание черепа. Однако спереди выскочили еще двое. Первого она встретила ударом ноги в голову и кувырком ушла в сторону. Второй, споткнувшись о своего товарища, чуть замешкался, этого хватило, чтоб девушка, схватив его голову двумя руками, резко дернула ее, ломая шею. На дороге в тусклом свете луны лежало три неподвижных тела, но мальчишка исчез. За время схватки никто не издал ни звука. Ника, закутавшись в накидку, отошла за угол. Сомнений не осталось – Вера попала в беду, а ее пытались заманить в ловушку. Вести поиски подруги сейчас бесполезно, а оставаться возле трупов опасно, придется вернуться домой и ждать очередных гостей. Одно радовало, это не контрразведка.
