Ветер с Варяжского моря - страница 47

– Ступай! – Гуннар кивнул в сторону ворот.

И мужик пошел, пошатываясь после пережитого ужаса, на каждом шагу оглядываясь на Гуннара. Вальбранд усмехнулся, покусывая кончик длинной пряди. Сенный Гуннар, похоже, выучит Бороду северному языку.

– Возьми у Бьярни плащ и шапку, – посоветовал Вальбранд вслед Гуннару.

Вся эта затея казалась ему безрассудной, но не так уж плохо для человека, которому недолго осталось бы жить.

После полуночи княгиня Малфрида вдруг проснулась, открыла глаза и посмотрела в темноту. Было тихо, только девка посапывала во сне на подстилке возле порога. Тишина стояла такая, что княгине казалось, будто она слышит насквозь все палаты княжеских хором, от повалуш до погребов. А перед взором ее стоял сон, который она только что видела. Сон, каких боги не посылают зря.

Ей привиделась такая же ночь, как эта, настоящая. Во сне она тоже проснулась среди тишины и темноты, но встала с постели и вышла на крыльцо. Перед ней расстилалось ровное поле, как будто не было ни двора с его постройками, ни ворот, ни города за воротами, ни даже широкого Волхова. Неоглядное поле заливала густая серая тьма. Вдали в этой тьме вдруг загорелся огонек. Он рос, приближался, пока не превратился в огромное огненное колесо. Внутри этого колеса скакал всадник на сером коне. На нем был серый плащ, его голову покрывал серый капюшон-худ, каких не носят на Руси, а только в северных странах, в Свеаланде, на родине Малфриды. Лица всадника она не видела, а в руке он держал горящую ветку. Из-под капюшона доносился глухой голос, повторяющий слова тягучей песни. Песня эта отпечаталась в памяти княгини, словно ее вырезали рунами и окрасили кровью.

Проскакав мимо княгини, всадник вдруг размахнулся и бросил свою ветку на север. Молнией промчавшись под тусклым серым небом, пылающая ветка скрылась за линией небосклона, и оттуда мгновенно взвилась стена пламени. А всадник исчез, словно тень.

Княгиня Малфрида была умной женщиной, но не звалась ясновидящей. Никогда прежде ей не случалось видеть вещих снов. Огромны же несчастья, ожидающие землю, если боги послали этот сон ей!

Едва дождавшись утра, княгиня пошла к сыну. Из верхних сеней ей навстречу выскочила какая-то из девок, в одной рубахе, нечесаная, и закрыла лицо рукавом от глаз княгини. Но Малфрида даже не заметила ее.

Вышеслав еще не встал, но при виде матери торопливо сел на лежанке.

– Матушка, что с тобой? – встревоженно спрашивал он, протирая глаза. – Или беда какая?

– Да, я видела сон, – заговорила княгиня.

Сев на край лежанки рядом с сыном, она взяла его руки в свои и сильно сжала. Сейчас она горячее прежнего жалела о том, что всю жизнь, с двухлетнего возраста, ее единственный сын прожил вдали от нее и теперь они почти чужие друг другу. Поймет ли он ее, поверит ли ей?

– Я видела сон! – повторила княгиня. Песня серого всадника стояла у нее в ушах, и она с трудом подбирала русские слова. – Я видела всадника на сером коне – у меня на родине серый конь предвещает смерть. Он вез горящую ветку и бросил ее на полуночь, и там полыхнул такой огромный огонь, как будто уже настала Кончина Мира. И он пел песню о том, что везет большое зло земле.

Княгиня замолчала, а Вышеслав растерялся. Он с готовностью помог бы матери, но спросонья не понимал, чего же она от него хочет.