Чтобы не было скучно, Хулия помахала землистолицему мужику в кресле. Тот поначалу лениво окинул её взглядом, а потом его глаза от удивления расширились. Хулия широко ему улыбнулась – сейчас у них состоится разговор примерно той же информативности, что и у Розалии с Теренсио: "Как ты здесь оказалась?" – "Сама не знаю". Но Хулия ошиблась.
– Ты меня видишь?
Мужик был потрясён до глубины души. Хулии стало не по себе. Кажется, она попала в рассказ с привидениями.
– Ну да. А они тебя не видят?
– Как и тебя.
Хулия взглянула на супругов, казалось, пройди тут стадо слонов, они и то не обратили бы внимания.
– Да нет, раньше меня все видели, – продолжала настаивать Хулия.
Вместо ответа мужик встал с кресла и отвесил Теренсио хорошего пинка. Удар ступни пришёлся не по ягодицам, а куда-то в область бёдер. Можно было засечь всё движение, так как ступня спокойно насквозь прошла через это самое пресловутое бедро.
– Теперь твоя очередь.
Хулия почувствовала, как руки и ноги стали холодными, а от мысли, что это тоже признак превращения в призрака, она похолодела ещё сильнее. Лучший способ что-либо доказать – практика. Она вскочила с места, пытаясь обратить на себя внимание.
– Синьор, синьора, секундочку…
Стоит ли говорить, что рука прошла сквозь обоих спорщиков. Хуже того, они застыли, как актёры в дешёвых ситкомах, когда им надо изобразить остановку времени. Хулия ткнула пальцем в землистолицего.
– Так, теперь ты мне объяснишь, что происходит.
Тот пожал плечами.
– Постепенно учишься останавливать их, когда пожелаешь. Сейчас, думаю, интереснее пообщаться друг с другом, а эти двое всё равно как киноплёнка, всё время болтают одно и то же.
Хулия помахала перед супругами рукой.
– Словно в стоп-кадре оказалась, – пробормотала она.
– Прости, что?
Хулия посмотрела на землистолицего. Так-то его костюм смотрелся вполне в стиле квартиры супругов Коуро. Но теперь, когда выяснилось, что его отношение к эпохе весьма сомнительное, вдруг она поняла, что это лицо она уже видела (в чёрно-белом варианте, где цвет, даже землистый, не определишь).
– О, нет, ты ведь не…
Мужчина слегка приподнял брови.
– Вы ведь Валерио Антонио Санчес.
А потом она сказала несколько слов, которые в первой трети двадцатого века могли не знать. А если и знали, то вряд ли их употребляли особы женского пола.
Они с Валерио сидели на кухне и пили из хозяйских кружек растворимый кофе, разбавив его кипятком из электрического чайника. Хулия запоминала правила, которыми с ней делились: если далеко отойдёшь от персонажей, тебя само собой вернёт обратно; когда время пойдёт дальше в обычном ритме, весь кавардак, который они устроили в кухне, исчезнет и вещи вернутся на свои места, а их (по крайней мере, Санчес по его словам это переживал уже много тысяч раз) будет перекидывать из эпизода в эпизод, пока этот рассказ не закончится и не начнётся новый. Он с удивлением упомянул, что больше не попадает в рассказ о водяном. Хулии сложно было справляться с чувством гордости в голосе, когда он рассказала, как решила эту загадку, тем самым, видимо, вычеркнув её из ряда повторяющихся сцен.
– Не думал, что достаточно завершить эти сюжеты, чтобы они исчезли, – Санчес смотрел в кружку. Просто ему никогда не удавалось разгадать эти сюжеты, перевела для себя Хулия. – Они повторялись и повторялись, сперва в снах. Я стал их записывать, надеясь избавиться от них. Пока я занимался книгой, перед её выпуском, все эти видения прекратились, а потом всё началось заново, пока эти видения не стали постоянными.
