Читать онлайн Арья Виш - Ветром по воде

Редактор Светлана Олеговна Лебедина

© Арья Виш, 2019

ISBN 978-5-0050-4646-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я видела, как изменились её глаза. Засветились изнутри светом, приобретая жёлтые искорки по краю радужки. Из уголков глаз текли слёзы, а она улыбалась. Правда, всего несколько мгновений.

Её нашли быстро. Не продержалась и нескольких дней. То-то же – не стоило нести всякую чушь с постаментов в глухую толпу. Сначала медики. Родители. Друзья. Говорили, говорили, убеждали. А затем – ОНИ. Её знание, её слова подтвердились. Она умела творить маленькие чудеса. И она была счастлива. Теперь её смогут услышать больше человек.

Я видела, как её нарекли пророком. Как все сильнее разгорались искорки в глазах. Ведь она была рада – нести открытие людям.

Чужие руки поместили нимб над головой, пририсовали крылья. Она больше не улыбалась, ведь её Слова меняли на ходу, поворачивая в нужную им сторону. Я говорила, остерегаться. Разве она меня слушала? Нет. Но дух борьбы и веры в ней был слишком крепок.

Я видела слёзы – не те, искренние и радостные, а полные боли и недоверия. Люди не слышали. Не хотели, не могли или не желали. Я видела, как гасли искры в её глазах. Как шевелились губы в пустой попытке вновь предостеречь.

– Я говорю, а они не слышат. Я бьюсь об их стену мелких проблем, – взгляд рассеянный, скользит сквозь меня. А из уголков глаз вновь текут слёзы боли. Я видела, как она трогает кончиками пальцев припухшую, саднящую скулу и морщится. Сегодня на неё поднялась рука. – Да я знаю, что большое складывается из малого. Но ведь то, что хотят они, и того больше, того малого, что я прошу. Любви ближнему, уважения. Они не слышат не только меня, но и друг друга. Слышишь?!

Я слышу. Но молчу в ответ, слушая сбивчивую исповедь упавшего ангела.

– Они все идут и идут. Воскреси, верни, исправь. Как же они не понимают, что первого я не могу, а второе и третье лишь зависит от них самих. Соверши чудо, – губы кривятся в грустной улыбке. – Чудо в них, а они похоронили его под горой обид и непонимания. Счастье в них не успевает проклюнуться, как гибнет под гнетом ненависти и боли, что льется отовсюду. Неужели весь наш мир – такой? Боже, а ведь так было просто… Я так хочу научить и помочь, но как учить того, кто не хочет делать ничего сам, уповая лишь на меня? Я не Бог, я лишь проводник, – она машет рукой и отводит взгляд. Несколько минут стоит тишина и, кажется, что она сдаться окончательно.

Погас нимб, опустились крылья. Я видела, как горько мерцали её глаза. Но нет, она встаёт, шутливо кланяется и вновь идёт вперёд.

Она вновь вернулась на парапеты, шептала, опустив низко голову. Шепот разносился по толпе, но лишь некоторые подходили ближе. Осмеянных не любят.

– А ты знаешь, – продолжает она наш прерванный разговор через несколько дней. – Я ошиблась. Не все люди разучились говорить и слышать. Хотя говорить то могут все… Да и то не всегда верно. Сегодня встретила паренька – молодой, в руках скрипка. Его музыка похожа на мои Слова. Я долго наблюдала. Лишь несколько людей остановились дослушать. И их глаза светились. Они слышали его. Не чудо ли разве?

Те, кто хотел слышать – слышали.

А люди… Люди давили, просили, кричали, ненавидели. Я видела, как она валилась с ног от усталости, но все равно поднималась на следующий день и шла обратно.

– Эти волны продолжаются. Я не боюсь ни успеха, ни падения. Лишь не донести Знание. Любите, смотрите, слушайте и слышьте. Я ведь не многого прошу. Из мелочей вырастает большее, – она устало опускается на пол и трет глаза, напоминая в этот момент ребенка. – Но с каждым днем неслышащих больше. Их сердца очерствели, а разум забит надуманными проблемами. Они собираются толпами и прогоняют меня. Мне жаль их. Я могла бы до них достучаться. Но их толпа, и мой глас тонет в их гневном крике.

Круг слышащих не становился больше. Ее губы все реже посещала улыбка, а голос хрипел от попыток быть услышанной.

– А еще дети. Дети всегда чисты. Они еще не научились прятать сердце за броней. В их глазах я вижу те же искры. Как жаль, что в большинстве своем они гаснут. И как же хорошо, когда я вижу взрослых, с солнечными искрами в глазах, – она слабо улыбается. – Сегодня мне удалось поговорить на несколько минут дольше.

Толпы растут. Я вижу, как она безмолвно сжимает кулаки, а по вечерам тихо всхлипывает в подушку. Ей тяжело. Она пропадает на два дня, заставляя меня мучиться в неведении.

Когда она возвращается, я вижу в ее глазах свет. Нестерпимо яркий и брызжущий наружу.

– Я научила говорить и слышать две половинки целого. Они останутся здесь.

Она продолжала учить людей слышать себя и друг друга. Кто хотел – смог. Я видела, как она шла вперед снова и снова. Пока однажды не пропала.

Говорят, её все ещё можно найти в лесах, а отрывки записей всплывают иногда, появляясь из ниоткуда.

Говорят, слышащий человек всегда сможет найти к ней путь.

Я больше не видела её. Ведь я не смотрю больше в зеркала.

– Мама, мама, а почему небо не падает? – слышится топот маленьких ножек по деревянному полу, и из-за стола выглядывает светловолосая макушка. – Папа сказал, это фи-зи-ка, – старательно выговаривает малыш, и я улыбаюсь. – И что я позже пойму. А я хочу сейчас!

– Иди сюда, – я откладываю шитье и подхватываю сына на руки. – Папа тоже прав. Но я, – подмигиваю, – расскажу тебе маленькую тайну.

Он радостно хохочет и цепляется ручками за шею, пока мы идем к выходу. Наш домик недалеко от поля, благо лето и мы живем в деревне. Отходим недалеко, до пригорка. Я стелю прихваченный плед и сажусь. Сын нетерпеливо ерзает и дергает за подол платья.

– Мама, скорей! Мне же интересно! Ну почему?

– Маленький почемучка, – я улыбаюсь и трусь носом о носик малыша. – Смотри. Что ты видишь?

Он разворачивается и торопливо осматривается. Я прижимаю его спинку к груди и смотрю вместе с ним. Поле злаков перед нами чуть колышется от ветра, раскрашенное лучами заходящего солнца. Красота. Небо радует теплыми цветами: рыжим, жёлтым, розовым. Давно я не смотрела на закаты… Как хорошо, что сейчас выбрались.

– Ничего, мам! – детский голосок звучит расстроено. – Наше поле, солнце и ко-лос-ки.

– Посмотри на солнышко, – я поглаживаю его по ручке, успокаивая, и продолжаю. – Видишь лучики?

– Да. Их очень много!

– Эти лучики тянутся к нам, вот сюда, – я касаюсь рубашки сына напротив сердца. – Они тянутся к нашей доброте, к нашей любви. Понимаешь?

– Да. Мам, а лучики не дают небу падать? А ночью как? Лучиков же нет? – он встревожено оборачивается. – Ночью небо упадет?

– Нет, маленький. Наше солнышко уходит от нас и идет к другим людям. Протягивает лучи к добру, которое есть в человеке, и не дает небу упасть.

Малыш чуть хмурится, обдумывая мои слова и, наконец, кивает.

– И пока есть на свете добрые люди, наше небо не упадет, – продолжаю я.

– А у меня много лучиков?

– А ты прищурься и посмотри, – предлагаю я.

Сын щурится, загибает пальчики, считая лучи, и ярко улыбается.

– Много! Я тоже держу небо! А у тебя, мам?

– Да, ты у меня умничка. И у меня много лучиков. А теперь давай отпустим солнышко. Твои лучики не пропадут, а оно пойдет еще людей искать, хорошо?

– Хорошо, – малыш серьезно кивает и машет вслед заходящему солнцу. – Пока, солнышко. А папе расскажем?

– Обязательно, – я встаю и протягиваю ладонь, за которую тут же уверенно хватаются. В глазах сына я вижу радость.

– Теперь я знаю, почему небо не падает, и буду держать его крепко-крепко!

Ленивое шевеление воды едва колыхало водоросли на дне водоема. Русалка чуть шевельнула хвостом, взметнув облачко ила со дна. Ску-у-учно… День тянулся сегодня совершенно медленно. Солнечные лучи пронзали толщу воды, высвечивая то тут, то там дно озера. Она приподнялась на руках, лениво окидывая взглядом свои владения.

Вот пара интересных кувшинок, вот горстка разноцветных камешков, из которых можно складывать пирамидки… Но все равно не то. Неинтересно. Есть не хотелось, хотя перед лицом промелькнула пара-тройка серебристых рыбешек. Устроив голову на сложенных руках, русалка закрыла глаза.

Проснулась она от громкого плеска на другом конце озера. Что там опять? Опустилась ночь, и вода темным зеркалом прекрасно скрывала все ее движения. Она поднялась к поверхности, прислушиваясь. Обычно, если кто-то хотел покончить жизнь самоубийством, на берегу воцарялась тишина. Сейчас же русалка услышала обрывки разговора:

– Здесь и оставим… Не всплывет… Да, надежно…

Не утопленник, видимо. Самоубийц она откачивала, вытаскивая на берег и выдавливая воду из груди.

В этот раз человечек баламутил воду активно, увлекаемый на дно тяжелым камнем.

Она перекусила веревку и прижала дернувшегося человека к себе. Наверху еще блестели отблески огней. Тот испуганно замычал и задергался сильнее. Пришлось стукнуть хвостом, чтобы спасенный поумерил пыл. Человечек дергался все слабее, и она потянула его наверх, подмечая, что темнота вновь воцарилась над ее владениями.

Вспорхнули с веток напуганные надсадным кашлем птицы, и человек, опираясь на локти, дополз до травы, судорожно пытаясь выровнять дыхание.

Чьи-то руки, сжимавшие его в воде, тщетные попытки вырваться. Показалось? Он мотнул головой. Ну, как-то же веревка исчезла?

Плеснуло водой, и негромкий приятный голос спросил:

– Оклемался?

В лунном свете мелькнуло девичье лицо, а затем светило вновь скрылось за облаками. Что за чушь?

– Не шуми, вернутся, – он, видимо, вскрикнул. – Второй раз вытаскивать не буду.

Спасенный послушно затих, с хрипом выравнивая дыхание. Пелена перед глазами прошла, он поморгал, различая в неровном свете необычный силуэт. Большой плоский камень, кромка которого уходила под воду, и девичья фигура… Молочный свет луны расплавленным серебром лег на крупные чешуйки хвоста. Видя немое изумление, русалка усмехнулась, растянув губы в улыбке, и негромко рассмеялась, когда собеседник дернулся.

– Страшно? – смешок. – Лучше бы поблагодарил.

– Спасибо, – выдавил из себя тот.

– Так не благодарят, но так и быть, пока не буду требовать ответную услугу.

На несколько минут воцарилась тишина, когда Ориен рассматривал ничуть не стеснявшуюся своей наготы русалку, которая лишь посмеивалась, ловя его короткие взгляды из-под ресниц.

– Налюбовался? – тот сразу же покраснел. – Чуть дальше по берегу есть небольшой грот. Можешь переночевать там. Селяне раньше любили там оставаться, может, найдешь что.

– Любили?

– Теперь не любят. Их пару раз пьяных чуть не унесло водой. Не люблю пьяниц, – сверкнули вдруг сузившиеся в щель зрачки. – Иди. Я слишком разговорчивая сегодня. Но ты и так не вспомнишь обо мне поутру, – с тихим плеском русалка исчезла, оставив чуть дрожащего от холода Ориена на пустом берегу.

***

Проснувшись, Ориен не сразу понял, где находится. Он лежал, завернувшись в какие-то тряпки, а его одежда валялась на камне неподалеку. Он поблагодарил за то, что в его жилах течет наполовину эльфийская кровь, а то бы свалился с воспалением легких после ночных купаний. Иметь отца – темного эльфа – определенно хорошо, пусть мама и была человеком. Привстав, он нахмурился. Вчера было что-то, что сейчас мыслью билось в голове. Он ведь не сам выбрался… Его связали надежно, напоив перед этим сонным зельем, так что он даже толком сопротивляться не мог. Ледяная вода выбила пары зелья, но камень неумолимо тянул на дно, но внезапно тяжесть с ног исчезла, а самого его обхватили чьи-то руки.