Перед тем как пойти в наш «класс», я отозвала Ойталыка и попросила его минуты через две «переодеть» меня во что-нибудь летнее. В джинсах и пуловере я уже запарилась.
Мне не хотелось, чтобы чародей знал о том, что я не ликтор, а такое переодевание подтвердит мой статус. И Ойталык с этим согласился.
– Ты не слишком по погоде оделась, – укоризненно сказал Сирсанц как только мы вошли в дом.
Я обрадовалась, что теперь не нужно придумывать повод переодеться.
– Почему-то подумала, что на веранде еще прохладно, – ответила я.
Мы вошли в класс, Сирсанц уселся в свое кресло, а я чуть помедлила, пока в одно мгновение вдруг не оказалась в уже чистом сарафане.
– Другое дело, – одобрительно заметил Сирсанц. – Присаживайся. У нас будет долгий разговор.
Разговор? Он не собирается учить меня волшебным фокусам?
– Может быть принести что-нибудь… к чаю? – спросила я, обнаружив совершенно пустую вазочку из-под нуги.
– Было бы неплохо.
В буфетной у меня глаза разбежались: нуга, почищенные и обжаренные орешки кешью и пекан, финики, курага, чернослив, другие неизвестные мне сухофрукты. Прихватила и два чайника – с травяным и цейлонским чаем.
– Это что? – поинтересовался Сирсанц, указав на вазочки с орешками.
– Орехи. Белые – кешью, а коричневые – пекан. Очень вкусные… Ну… я их люблю, например.
Протянув руку, чародей взял один орешек кешью, помял в руках и закинул в рот. Прожевал.
– Твердые. Но, да, что-то в них есть, – потом попробовал пекан. – Эти более терпкие… Привыкнуть надо.
Оценивающе поглядев на орехи, взял щипчики и потянулся к привычной нуге.
– У тебя хорошее чутье. Ты сейчас принесла то, что поможет мне объяснить важные вещи.
На столе для чая Дом поставил не кружки, а белые фарфоровые чашки с блюдцами. Чародей поднял одну чашку и передвинул блюдце на центр стола.
– Я во время обеда все думал, что же в первую очередь было бы полезно освоить такой неопытной волшебнице как ты. И понял. Начинать нужно с ответственности. Знаешь, что это такое?
– Эээ… Умение отвечать за свои поступки?
– Отчасти да. Теперь скажи, кому ты будешь отвечать за них?
– Себе… В том смысле, что вот я что-то совершила, потом должна осознать и принять это. Отвечать перед собой, не переваливая свою ответственность на других.
– Какой же хаос у тебя в голове творится! Сама послушай: «совершить – принять». А перед тем как совершить, подумать не пробовала?
– Иногда да. Но бывает так, что времени на обдумывание нет совсем. И тогда вначале действую, а потом пытаюсь проанализировать, насколько эти действия были правильными.
Я вспомнила, как передавала Кирсу силу ликтора, как сбрасывала с себя защитную пленку, покалечившую Бандерлога… У меня действительно не было времени на раздумья!
– Когда времени на обдумывание нет, включаются внутренние реакции. В твоей традиции их называют безусловными и условными. Слышала такие термины?
– Эээ… рефлексы… да, собачка Павлова… Был такой опыт. Приучили ее, что когда лампочка загорится, будет корм. И у собаки слюна начинала выделяться когда загорался свет, независимо от того, был корм или нет. Ты это имеешь ввиду?
– Ты говоришь об условной реакции. Натренированной. А еще есть безусловные. Например, если тебе на руку села оса, ты дернешься и попробуешь ее согнать.
Сирсанц потянулся к вазочкам, взял один орешек пекан, и положил его слева на блюдце. Затем в центр положил курагу, а справа – кешью.
