Решетов перевел дыхание и продолжил.
— Пока мы не знаем, как длительная симуляция пяти органов чувств повлияет на ваш мозг. Поэтому вам нужно будет подписать добровольный отказ от любых юридических претензий по отношению к Парагону. Если что-то пойдёт не так, а я вынужден вас предупредить, такая вероятность есть, мы не будем нести ответственность за ваше состояние.
Он серьёзно посмотрел на меня и закончил монолог на самой заманчивой части.
— Если вы согласитесь на наше предложение, мы оплатим лечение вашего отца, а также выдадим неплохой бонус в размере вашей годовой зарплаты. У вас есть ко мне вопросы?
Честно сказать, я растерялся. Слишком быстро моя ситуация поменялась от безнадёжной до имеющей шанс на счастливое разрешение.
— На какой срок меня засунут в капсулу?
— Как я уже сказал, сроки варьируются, самый малый составит неделю, самый долгий — один календарный год. Тут уж, как вам повезёт.
— За год тело полностью атрофируется, да и с питанием, например, мне не понятно.
— Это как раз не проблема, в капсулы будут установлены электроимпульсные массажёры для стимуляции ваших мышц, а питание будет подаваться через трубки и капельницы.
— Похоже вы всё предусмотрели.
Алексей самодовольно улыбнулся.
— Мы давно работаем над этим прототипом и сейчас, как никогда, близки к тому, чтобы ошеломить весь мир. Если вы думаете, что Парагон сейчас богатая компания, подождите, когда у нас будут все контракты, начиная от военных и кончая медицинскими.
— Я хочу знать, как вы меня выбрали.
— Зачем вам это?
— Допустим, проверить собственную догадку.
— Боюсь, это конфиденциальная информация.
Решетов как-то механически раздвинул губы в стороны.
Желание разбить эту белозубую улыбку вдребезги накатило и так же быстро ушло.
— То есть это просто совпадение, что конечным бенефициаром многих крупных банков является Парагон?
Улыбка Решетова если и померкла, то лишь на миг.
— Олег, похоже ваши способности по поиску информации находятся на достойном уровне, как и умение строить логические цепочки, но вряд ли кто-то назовёт эти сведения секретными.
— Да? Давайте тогда я попробую построить очередную цепочку. Я подал заявку на кредит в множество банков. Что-то около двадцати, если память не изменяет. Парагон, как основной акционер имеет доступ к подобной информации, знает, что мне везде отказали. О чем говорит моя настойчивость? О том, что мне крайне нужны деньги.
— Я пока не слышу в этих бесспорно интересных теориях вопроса, — Решетов смотрел на меня снисходительно, как родитель, которого маленький ребенок пытался впечатлить кривой мазней, выдавая её за картину.
— Вопрос? Хорошо, будет и вопрос. Каково это использовать людей, которые находятся в тупике? В отчаянии, и лишены опций?
— Мы никого не заставляем, выбор целиком в ваших руках.
Я почти тебе верю. Твари. Словно головой о бетонную стену биться.
— Мне нужно подумать и прочесть договор.
— Конечно, но решайте быстрее, у нас есть уже десять добровольцев, и вы можете не успеть. Я отправлю вам всю документацию на почту. Если надумаете, просто поставьте свою электронную подпись.
Из офиса Парагона я вышел в смятении. Подсознательно я чувствовал подвох, но выбора у меня, действительно, не оставалось. Они это знали, и я это знал.
***
В палате неприятно пахло. Лекарствами и мочой. Отец выглядел скверно, краше только в гроб кладут. Здоровый в прошлом мужчина, высокий и статный, лежал, накрытый тонким одеялом. Волосы выпали из-за химиотерапии. Кожа землистого цвета. Похудевший до состояния жертвы концлагеря — тяжело есть, когда тебя постоянно тошнит из-за химии, а опухоль забирает все силы. Только пронзительные голубые глаза составляли всё его сходство с прежним — здоровым обликом.
