Я даже не хотела представлять, что делал Хоторн с Гилбертом, чтобы заполучить эти знания.
Пулман внимательно разглядывал меня:
– Я здесь, собственно, из‐за вашего дяди. Мистер Хоторн совершенно потерял контроль из‐за ненависти к мутантам. И я не единственный в кураториуме, кто думает так же. Вашего дядю… – Он откашлялся. – …очень любят, вы должны это знать. То, что случилось с ним, открыло глаза и мне, и многим другим штурманам.
– И поэтому вы ставите на кон свою жизнь? – спросил Бэйл и холодно взглянул на Пулмана. – Только потому, что вам жаль вашего начальника?
Я была благодарна Бэйлу за то, что он оставался настроенным скептически. Потому что я больше такой быть не могла. Я представляла себе Гилберта, сидящего в одиночестве в тюремной клетке, думала о своей тете, его жене, которую он любил больше всего на свете. О Луке, его приемном сыне, и о себе – девочке, к которой он с самого начала относился как к родной дочери.
И я представляла себе, как он гадает, увидит ли снова свою семью.
– Не только из‐за него, – произнес Пулман хриплым голосом. – Я сам отвечал за… за аресты и транспортировку сотен мутантов. Я думал, что делаю правое дело, но… – Он остановился и сглотнул так, словно готов был вот‐вот расплакаться. – Только после того, как подтвердилось существование бегунов во времени – после того, как подтвердилось ваше существование… – Он переводил свой взгляд с меня на Бэйла и обратно, – …и нам стало ясно, что мистер Хоторн планирует с вашей помощью уничтожить всех мутантов сразу, я понял, что не смогу больше служить кураториуму.
Бэйл медлил, что случалось с ним крайне редко. Мы обменялись с ним долгим взглядом. Казалось, что Пулман говорил вполне серьезно. И даже если бы это была ловушка, мы должны были рискнуть, ведь так?
Я откашлялась.
– Вы сказали, что у вас для нас кое‐что есть, мистер Пулман.
– Да, да… действительно.
Он расстегнул две кнопки своего жакета. Затем сунул руку во внутренний карман.
От напряжения я затаила дыхание. Похоже, что Бэйл чувствовал то же самое. Но Пулман замешкался.
– А вы гарантируете мне, что доставите меня в этот город и обеспечите мне защиту? Вы знаете, что случится со мной, если кураториум узнает о моем поступке?
– Мы гарантируем, – сказала я, хотя в этом вопросе наши с Бэйлом мнения расходились.
Мы спорили об этом еще в транспортном поезде по дороге в Нью‐Йорк. Бэйл считал, что мы вытянем из Пулмана всю информацию, а затем просто отпустим его, так как он представлял слишком большую опасность для Санктума. В итоге я приняла решение, но Бэйл явно был им недоволен.
Обо всем этом Пулман, конечно, не знал.
Бэйл протянул было руку, но Пулман повернулся ко мне. Он вытащил из кармана чип с данными и передал его мне.
– Видео закодировано, – пояснил он. – Конференции руководителей кураториума строго конфиденциальны, расшифровка требует много времени, а его у меня не было. Но я, без сомнения, тут же приступлю к работе, как только вы обеспечите мне безопасность.
Это был хитрый ход, если не сказать неожиданный. Пулман хотел стать незаменимым.
Я ощутила тепло карты памяти. Из‐за нее мы пошли на большой риск. И я надеялась, что она того стоила. Я протянула ее Бэйлу. Он вставил карту в отверстие детектора. Прошло немного времени и Бэйл кивнул.
– Кажется, она настоящая, – произнес он. – По крайней мере, насколько я могу судить. Я отправлю файл в Санктум, пусть Робур посмотрит. Нужно убедиться, что на видео действительно Хоторн.
