Вихреворот сновидений - страница 33

Ну вот и влип ты, дорогой мой шеф Аршакович, – подумала Вера не без ехидства. – Мне-то что, я простой мэнээс, даже не защитилась пока, вот и статью никуда пристроить толком не могу без твоей помощи, да и то в одни закрытые реферативные сборники, потому что кто же это про еврокоммунизм напечатать осмелится, даже если словом этим ревизионистским явление это не называть, а прибегать к эвфемизмам, смягчать, писать иносказательно! И чего они там так боятся, интересно? Если этот еврокоммунизм никуда не годится, как он может кому-то понравиться? Но в любом случае, я же беспартийная, а значит, меня в расчет не очень-то принимают и ни в какие командировки точно не пошлют, тем более в Италию, во Францию… А как же в капстрану такую безыдейную и беспартийную посылать?

Хотя, конечно, как можно серьезно заниматься историей и современностью страны, региона, ни разу там не побывав! Такие вот получаются специалисты по Италии, Испании, Франции… Они знают свою страну специализации абстрактно, поверхностно, по прессе, по рассказам побывавших там сотрудников. Большинство институтов не дают возможности молодым ученым съездить хотя бы в краткосрочную командировку, а тем более поработать там, понять страну, увидеть изнутри, почитать серьезные источники, правдивые документы.

Да, но это мы, аспиранты и мэнээсы, если, конечно, не блатные, если нет у нас большой волосатой руки! Какой с нас спрос… А вот тебя, шеф Аршакович, коммуниста с большим стажем, в случае чего, в посольство в Париж работать уж точно не пошлют, как ты мечтал (если Машка права, конечно!), вместе с твоей драгоценной супругой и упакованной бездельницей дочуркой-студенткой МГИМО – ведь ты же сам на нее сколько раз горько жаловался! И тогда ты, высокоморальный партиец, замдиректора, зампред парткома, завотделом, работник идеологического фронта на длительную работу в посольство приличной капстраны с высоким уровнем развития точно не попадешь. Если не аморалкой, с разводом и незаконнорожденным Анечкиным ребеночком в прошлом проекте, так политикой или идеологией тебе судьба выезд в загранку закроет. Телега куда надо из Первого отдела – и привет родителям! А ведь какие деньги заработать можно. Доченьке на машину, даже, может, на престижнейшую Волгу, квартиру и богатого мужа хватит, и еще останется, да и жена в обиде не будет, и все фокусы его и эскапады терпеть станет. Ещё бы, за такие деньги!

Да, уж очень некстати свалился на твою голову именно сейчас, особенно если то, что сообщила ей всезнайка Машка, правда! – еврокоммунист Энрико Берлингуэр с этим самым его «побудительным импульсом Октября», черт бы его побрал, который исчерпал себя, да еще и полностью! И у французских коммунистов позиция непонятная… как в случае с Афганистаном – ведь промолчали же они, не осудили наше вторжение. А теперь вот как завернут наверху твою кандидатуру – и все дела… И не будешь ты рулить по Парижу, проезжать под Триумфальной Аркой, по другим городам и весям на рено, ситроене или на чем там еще, как мечтал – только и всего! То-то ты так сейчас испугался!

– Ладно, Вера, в конце концов, и правда, все напишем в сопроводительной записке… Все! Идите работайте. И учтите, работать опять придется до позднего вечера.

И кто б сомневался!

Выходя из кабинета шефа, Вера внимательно посмотрела на него. Сегодня Аршакович был какой-то особенный – или ей только кажется? Нет! Элегантен до невозможности, хотя он и всегда такой вроде бы. Права Машка – такие нравятся женщинам. Да уж… Всегда подтянутый, свежая стрижка – обалдеть, волосы «соль с перцем», как говорят итальянцы… И, разумеется, итальянский пиджак цвета кофе с молоком, в мелкую коричневую клеточку, ослепительно нежная голубая рубашка, а еще и галстук в тон, идеально начищенные мокасины, тоже цвета кофе с молоком и мягкие даже на вид… тоже, естественно, итальянские. Все прямо из-за границы вывезено, конечно: у нас такого не купишь ни за какие деньги. Просто умереть – не встать… Говорит с ней только о работе, подчеркнуто официально – но подтекст, взгляд! И смотрит ей прямо в глаза вкрадчиво, обволакивает, взгляд обещает… А глаза! Глаза его, обычно матовые, лакированные, сейчас блестели, в них зажегся первозданный мужской огонь… только вот… он был холодный, огонь – он не согревал.