Вихреворот сновидений - страница 35

Нет! Ничего не выйдет, и написать об этом не дадут. Жуткий ревизионизм. Хуже американского империализма, израильского и международного сионизма вкупе с германским реваншизмом! Но это только ярлык, а что стоит за этим? Ведь тогда советская империя, – а про Империю тоже открыто писать нельзя, потому что так пишут только западные аналитики и советские диссиденты! Тогда советская империя может потерять контроль над компартиями в мировом масштабе. И какая же это тогда будет Империя?

Итальянское коммунистическое руководство делает, по сути, все возможное для того, чтобы подорвать идеологическое могущество Советской Империи в мировом масштабе. И если это получится – а почему бы и нет?.. Ведь неплохо работает идея западноевропейского коммунизма. Сначала была Венгрия, потом Чехословакия, Пражская весна. Теперь вот уже и Польша восстает против советской ортодоксальной теории… Лех Валенса, Солидарность… И может быть, это начало конца?

Конечно, верится с трудом. Огромная могущественная Империя. Но внутри-то гниль и разложение, безразличие и пьянство.

Как это пел Высоцкий в одной из самых ее любимых песен?

Однако так она ничего не успеет и домой сегодня точно не попадет! Надо скорее заканчивать перевод.

Но что-то пошло не так, её вдохновение пропало, перевод споткнулся и чуть было не упал… Вера оторвалась от работы, встала, подошла к окну.

За окном, медленно, словно призрачный сонный корабль, проплывал мимо нее кобальтово-синий вельветовый вечер. Неужели пришла, наконец, зима – в самом конце января? Но как красиво, какая гулкая торжественная тишина вокруг! Там, на улице, крупными хлопьями-корабликами падал снег, деревья стояли величественные, одевшись в новенькие белоснежные шубы, а во дворе института все было покрыто великолепно чистым, каким-то первозданным – библейским (или в библейских историях так жарко, что снега там не может быть?) мягким белоснежным ковром.

Вера глубоко задумалась, заглядевшись на белоснежную зимнюю сказку за окном. Конечно, завтра все снова растает, и под ногами опять будет хлюпать мокрая грязь, но сейчас – как же красиво, тихо все вокруг!

– Вероня, а давайте-ка мы сделаем сейчас маленький перерывчик, – услышала она мягкий, как только что выпавший снег, вельветовый, странно интимный голос шефа.

Вера вздрогнула, резко обернулась и увидела Аршаковича. Шеф стоял около ее стола и наливал в два тонких высоких бокала вино из неизвестно откуда взявшейся бутылки.

– Ну что вы так вздрогнули, Веронечка, я вас испугал? Ничего страшного… Но мы с вами это, правда, заслужили. Это, Вероня, вино под названием «Inferno»[58]. Помните, я тут как-то однажды весь наш отдел угощал? Вино потрясающее! С французскими не сравнится. Это я из Италии недавно привез, и я давно хотел вас угостить… Такое вино вы у нас в Союзе нигде, ни в одном магазине не найдете, даже в «Березке»!

– Ну, я не… я даже не знаю, а как же… – пробормотала Вера. – Нет, пожалуй, Павел Аршакович… Надо скорее работу заканчивать. Уже ведь поздно, когда же я домой-то попаду сегодня?

– Ничего, попадете-попадете! Муж, хотя и поздно, но обязательно вас дождется, это я вам гарантирую, и ему тоже! – моментально отреагировал шеф. – Но он же должен понимать: любую работу надо закончить. Ну, а тем временем маленький перерывчик нам отнюдь не повредит. Только вот что… Вроде уже все ушли, одна служба охраны… но все-таки, сами знаете, выпивка на рабочем месте… Это как-то не совсем… одним словом, это у нас не приветствуется. Давайте-ка лучше дверь закроем…