– Мадемуазель Варне, – попытался мягко объяснить, что тайную службу не интересует чужая переписка, – сейчас мой отряд расследует очень важное дело, и у меня нет людей…
– Месье Вейран, – большие голубые глаза девушки наполнились слезами, – прошу! Это очень важно. Понимаю, тайная служба занимается совсем иным, но мне нужна помощь, и поверьте, я умею быть благодарной, как и человек, имя которого упоминается в этих письмах.
Темный магистр? Больше некому. А может, это шанс к нему подобраться? Заставить мне доверять?
– Что ж, я попытаюсь вам помочь, мадемуазель Варне, – ответил, мысленно прощаясь с планами. – Когда вы в последний раз видели свои бумаги?
– Вчера утром, – ответила она. – Спрятала в тайник, а сегодня обнаружила, что тайник пуст.
Не глупо ли хранить переписку с самим магистром? Но влюбленные девушки часто глупеют. Хорошо, хоть моей супруги это не коснулось. Зато вот жена Рейдеса, насколько я знал, иногда устраивала сцены ревности.
– Давайте проедем на место преступления, и я попробую выяснить, кто там побывал последним, – сказал я поднимаясь.
– О, вы так добры, месье Вейран! – Лиана кинулась ко мне и сжала обе руки, а меня затошнило, как от сахара.
– Это моя работа, – постарался казаться милым, хоть мне и не нравилась эта девушка. – Едем.
– Экипаж ждет меня.
И почему я должен с этим разбираться? Но тем не менее мы сели в её экипаж. Заняться было нечем, и я разглядывал свою спутницу. Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать два? Светлые локоны вились спиралями – готов поклясться, мадемуазель Варне ночами спала на бигуди. Глаза были просто огромными, носик – наоборот, маленьким, вздернутым. А вот капризный изгиб губ говорил о многом. Она привыкла получать свое. Вот темного магистра получила, если слухи не лгут. И все-таки что-то мне не нравилось…
– Вы так пристально на меня смотрите, месье Вейран, – вдруг покраснела Лиана.
– Прошу прощения.
И правда, невежливо. Отвел взгляд и сделал вид, что крайне увлечен пейзажем за окном.
– Простите, что побеспокоила вас, – кому-то не сиделось молча.
– Ничего, мадемуазель. Думаю, с вашими письмами мы разберемся быстро.
Потому что у меня море работы и расследование в самом разгаре. Но это, конечно, я подумал, а не сказал. А экипаж свернул к ряду особняков, которые считались самыми престижными в центральном округе. Мы с Анжи жили неподалеку, но наш дом принадлежал к старинным родовым особнякам, а тот, возле которого остановился экипаж мадмуазель Варне, был построен не так давно. Может, лет десять назад.
– Долго здесь живете? – спросил я, разглядывая двухэтажный дом из светлого камня.
– О нет, – улыбнулась девушка. – Всего пару лет. Дом достался мне в наследство… от дядюшки.
Понятно, подарил любовник. Вопрос исчерпан. Я свернул на широкую дорожку, вдоль которой зеленели кусты. Странно, что нет цветов. Моя жена души не чаяла в цветах, и вокруг дома с ранней весны до поздней осени что-то алело, синело или желтело.
– Прошу. – Хозяйка пригласила меня в дом, придерживая норовившую слететь шляпку. – Вот здесь я и живу.
– Где хранились письма? – спросил я.
– В моей спальне на втором этаже. Не подумайте дурного…
И мадемуазель снова забавно покраснела, а я зашагал к лестнице. Милый домик, светлый. Но он выглядел каким-то необжитым, почти лишенным забавных женских мелочей, которые в моем собственном особняке постоянно попадались на глаза. Например, забытая вышивка Анжи. Она её начала еще до рождения Анри, да так и не закончила. Или заколка, или детская игрушка, оставленная мамой. А здесь – идеальная пустота. Конечно, понятно, что хозяйка готовилась к приходу постороннего мужчины, но все ведь не уберешь.
