Вика на следующее утро позвонила в Репроцентр, перенесла процедуру на две недели. У нее был отпуск по семейным обстоятельствам, и она решила девять дней пожить в бабушкином доме. Убиралась, смотрела фотографии, варила варенье, иногда слезы тихо текли по щекам, падая в ягоду.
Вика на поминки, на девятый день, сама приготовила все блюда. Она вспоминала все бабушкины рецепты и проговаривала каждый свой шаг, вспоминая слова бабули: куриный суп без обжарки; в тесто для блинов полстакана кипятка, чтобы дырочки были; в начинку из ягод для пирогов крахмал кукурузный, чтобы не вытекла ягода. Проговаривала, чтобы помнить, чтобы отпечаталось в памяти навсегда. Навсегда!
На следующий день Вика оставила Надежде Петровне ключ от дома, чтобы поливала цветы, и поехала в столицу. Завтра предстоит снова окунуться в рутину работы.
Накрапывал дождь, навевая еще больше грусти. Глаза снова наполнились слезами, Вика ощутила себя одинокой.
«Хоть бы ради кого-то одного жить! Ехать к своему человеку, чтобы меня ждал, ждал и любил. Хоть бы один во всем белом свете был такой! Мой!» – Вика говорила это в голове.
Вдруг она увидела, как какое-то животное выскочило на трассу. Вика подумала, что лось, резко вывернула руль, не справилась на мокрой дороге с управлением и врезалась в дерево.
Вика очнулась в просторной комнате. Рядом кто-то всхлипывал. Девушка повернула голову, у кровати сидела миловидная женщина, лет тридцати пяти. Она посмотрела на Вику, заплакала и начала причитать:
– Живая! Богинюшка! Спасибо!
Вика простонала, живот бурлил.
– А можно воды, пожалуйста, – проговорила Вика.
– Конечно, Виэлюшка, конечно!
«Виэлюшка?»
Женщина шустро подобрала подол и выпорхнула из комнаты.
Виктория подняла свои руки и посмотрела: «Не мои!»
Вика встала кое-как, подошла к зеркалу, что сразу отыскала в комнате. На нее из зеркала смотрела очень пухленькая девушка. Темно-рыжая копна волос, что каким-то стогом грудилась на голове, носик маленький, губки бантиком утопали в белых щеках. Вика сдернула сорочку-парашют.
Белое толстое тело. Грудь, наверное, ничего, но она покоилась на животе, лобка Вика не увидела, его закрывал живот. Виктория подняла отвисший живот и рассмотрела рыжие кудряшки между ног.
– Я в другом теле. Сон сбывается. Ба, ешкин кот. И какой я оборотень? Курица что ли?
Вика шептала под нос. Мысли прыгали в догадках.
– Я разбилась что ли? Лось, трасса.
В комнату вошла красивая женщина.
– Живая значит! Ну, ничего! Как чувствует себя Виэлюшка? – с издевкой в голосе спросила эта фифа.
«Вашими молитвами!» – мысленно ответила ей Вика.
Эта дама посмотрела заинтересовано и вышла.
Виктория нацепила сорочку на тело.
– Ну, мир! Здравствуй! Задачку ты мне подкинул! Сделаем из этого бочонка секси! Волосы – огонь у девочки, кожа тоже красивая, как молоко, и веснушек нет, чистая и гладкая.
Сиделка забежала в комнату с подносом. На нем была тарелка с разного вида стряпней, стакан воды.
– Я не буду больше булки! Мне бы овощей теперь и побольше, и как вас зовут, у меня кажется проблемы с памятью?
– Виэлюшка., пирожочек ты мой, как же так? Совсем меня не помнишь?
Женщина заплакала, утирая платком нос и глаза.
Виктория смотрела и ждала, когда женщина примет эту информацию.
– Я твоя служанка, с тобой десять лет, меня зовут Кассия.
– Кассия, милая, я ничего не помню, но, думаю, все это временно, ко мне сейчас заходила брюнетка красивая, это кто?
