– Но… но… но…
– Ты меня хорошо услышал? – поднимаясь со скамьи и нависая над хозяином, пробасил мужчина.
– Не стоит таких жертв. После случившегося я еще долго не смогу спать, – вмешалась я.
– Можешь не спать, но телу нужен отдых, – Гарнет даже не повернулся в мою сторону, испепеляя взглядом Фаргота.
– Сейчас все будеть, ми-ми-милейший. Ваша волюшка – моя во-во-волюшка!
– Накорми нас для начала. И наших доларов.
– Похлебка? Мяско с овощами? Пи-пи-пирог?
– Да, именно в таком порядке.
– Мне горячий эль с медом, – вставила я.
Хозяин трактира коротко кивнул и моментально скрылся с глаз. С кухни донеслись крики и звон посуды. А через пять минут перед нами стояли тарелки с дымящейся похлебкой, аромат которой заставлял жадно глотать слюну в ожидании остывания блюда. Три кружки добротного эля стукнули о стол как раз в тот момент, когда Заргод начал нервничать. Я отпила большой глоток хмельного напитка и невольно закатила глаза. По телу растеклось приятное тепло, оставляя во рту сладковатый привкус.
– Эль должен быть холодным! – возразил вуорг, хватаясь за кружку.
– Где такое написано? – мой надменный тон заставил соседа задуматься.
– За удачную охоту и спасение Вилеи! – Гарнет поднял свой напиток над столом, разбавляя наш спор.
– За моих спасителей! – отозвалась я и за несколько глотков влила в себя добрую половину эля.
С удивленных лиц мужчин можно было писать картины! А вот я поздно поняла, что проделала все это на голодный желудок… Зал медленно поплыл перед глазами, картинка происходящего смазалась. Я тут же накинулась на похлебку, обжигая язык, но стараясь как можно скорее исправить ситуацию. Еще не хватало свалиться с одной кружки!! Мужчины одобрительно хохотнули и с усердием принялись за только что принесенные куски мяса, едва не падающие с тарелок, заваленные сверху подгоревшими на костре овощами.
До сырного пирога дело так и не дошло. У голода, конечно, глаза так же велики, как у страха. Но съесть все, что стояло на нашем столе, оказалось не под силу даже двум голодным мужчинам.
– Оставь все на завтрак, – Гарнет обвел жирным от мяса пальцем блюда и в два глотка опустошил кружку с элем. – Поздно уже. Утро ждать не будет.
– Позвольте проводить вас в спальные ко-ко-комнатки, – спохватился хозяин.
– Сами найдем дорогу. Не впервой. Номер?
– Три… и ше-ше-шестнадцать, – Фаргот виновато опустил глаза в пол. – Прошу про-про-прощеньица. Свободных комнаток не-не-не было. А будить лю-лю-людей… Ночь все же…
Заргод устало махнул рукой:
– Я в шестнадцатую.
– Девушке постелил?
– Да, ко-ко-конечно! И одежда там, на-на-на стулочке.
– Долары?
– Сыты, го-го-господин.
– А где же вы будете спать? – забеспокоилась я, чувствуя себя виноватой, но боясь идти поперек слова мирливина.
– А у меня есть ла-ла-лавочка. Обо мне не ду-ду-думайте. Отдыхайте, – он указал рукой на неприметный закуток с широкой дверью.
Я взяла заплечный мешок, куртку и направилась на ночлег, уже издалека услышав бормотание Фаргота:
– …и поскорее убирайтеся от-от-отседова. Не радые вам ту-ту-туточки!
За входной дверью раздалась возня и нестройное бормотание, а потом в таверну ввалилась толпа мокрых, перемазанных грязью мужчин. Злых, уставших и очень голодных, судя по тому, как они набросились на оставшиеся на столах недоеденные блюда.
– Вот и смерть моя при-при-пришла, – схватился за голову хозяин, падая на колени.
– Белый долар чей? – человек с набитым ртом даже не повернулся в сторону зала. – Ходит там, ищет чего-то, – он махнул обглоданной косточкой в сторону входа.
