- Понимаете, это дело давнее... амурное... Я тогда частенько бывал в Бейле: моя младшая сестра трудилась в замке прачкой. Да-да, я выходец из простонародья, а своего нынешнего положения достиг благодаря упорному труду и честолюбию... Так вот, о чём это я? Через полгода после вашего рождения мадам Изабетта, ваша матушка, влюбилась в молодого красавца – заезжего торговца пряностями и... тайком сбежала с ним. Слуга, как прознал о том, немедля сообщил вашему отцу. И только он это сказал, как в замке раздался не то человеческий вопль, не то звериный вой. Сир Альвин свалился замертво и лежал на спине, бледный как полотно, с закрытыми глазами. Долго он так пролежал – до самой темноты. Потом, хотя и встал, ещё несколько дней молчал, точно немым сделался. Позже он, конечно, снова заговорил и вроде как в себя пришёл. Но иногда, бывает, срывается – и людей не узнаёт: мужчин принимает за торговца-прелюбодея, а женщин – за свою сбежавшую неверную супругу...
- Не узнаёт – это дело поправимое; главное, чтобы с топором на людей не кидался, – пробормотала я, вспомнив своих, теперь уже бывших соседей со второго этажа: там муж с женой так ругались, что ревнивец, чуть увидев незнакомого мужика рядом с подъездом, сразу за топор хватался.
Честно говоря, я опасалась таких людей, которые личные проблемы готовы решать столь радикальным способом.
- Что, простите? – вскинул на меня непонимающий взгляд мэтр Герард.
- Ничего-ничего, – поспешила я его успокоить, – это так... мысли вслух.
- Ах, ну да, ну да, – закивал адвокат париком, с которого лениво сползали задержавшиемя между буклями дождевые капли.
- Да снимите уже его, – предложила я, взглядом указав на мокрое воронье гнездо, в которое превратилось изделие мастеров парикмахерского искусства. – Вы ведь теперь, если не ошибаюсь, частное лицо?
- Вы правы, – быстро согласился со мной Герард и с видимым облегчением стянул с головы тяжёлый, напитавшийся влагой парик.
Под ним обнаружились коротко стриженые, ёжиком, русые волосы – и с этой причёской Герард вполне походил на современного мне делового мужчину. На преуспевающего столичного адвоката.
- Расскажите мне, ведёт ли сир Альвин... мой батюшка какое-нибудь хозяйство? – продолжила я наш разговор, тема которого меня, одинокую даму без гроша за душой, чрезвычайно волновала. – На что он живёт? Много ли в имении челяди? Работают ли на него крестьяне? Сколько их?
- Асми, так зовут мою сестру, которая дослужилась до положения ключницы, при нашей последней встрече – а это было полгода назад – говорила, что дела в Бейле идут из рук вон плохо. Сказать правду, но под большим секретом, сир Альвин рассорился со всеми соседями, а монахи даже грозились засадить его в темницу за неуплату земельной ренты. Дошло до того, что они заявили, будто совсем отберут тот участок земли, которым ваша семья пользуется со времён сира Гилдаса, вашего, мадам, деда.
- Монахи? – переспросила я, крайне удручённая тем, что мне предстоит тяжба со священниками. Вот с кем угодно готова схлестнуться в борьбе за свои интересы, только не со святыми людьми! Хотя, если принять во внимание некоторые фривольные истории про наших лукавых попов, то тут ухо надо держать востро...
- Вы и этого не помните? – расстроился факту моей полной амнезии мэтр Герард.
- Увы и ах, – лаконично ответила я.
- Много лет назад, – продолжал адвокат, добровольно взваливший на себя обязанности моего личного осведомителя и гида, – сир Гилдас, имея в своём владении скудный клочок земли, задумал расширить свои угодья и заключил договор о долгосрочной аренде монастырского участка, который вплотную примыкает к Бейлю. Участок не Бог весть какой, если вы, мадам, спросите моё оценочное мнение. Однако сир Гилдас, в те годы всерьёз увлёкшийся виноделием, решил посадить там виноградники.
