АРИ
Лейбл решил провести дополнительный концерт, и Стивен настоял, чтобы я пошла. Участников группы я не увидела, зато насладилась выступлением. Смотреть за кулисами мне понравилось больше, чем в толпе. На пару часов я отвлеклась от действительности. Но реальность настигла меня, когда ребята, мокрые и счастливые, побежали в гримерку, и все, кроме Стивена, окинули меня недовольными взглядами.
Рэтбоун холодно кивнул:
– Встретимся у служебного входа.
Будто я юная глупая группи. Будто…
Пока я плелась по коридору мимо аппаратуры и персонала, думала о минувших днях. Мы разговаривали, занимались любовью, ночами гуляли по Лос-Анджелесу и аккуратно обходили тему предстоящего тура, а также моей визы. Но, разумеется, это висело в воздухе огромным знаком вопроса.
Густые сумерки окутали город. Стивен не говорил, куда мы идем, только подгонял меня и тянул пониже козырек кепки, а я боялась, что Стив бросит меня. Пыталась запомнить каждую его улыбку, взгляд, жест. Где-то внутри я была готова принять его решение, согласиться с ним. Но сжималось сердце от мысли, что этот концерт – прощание, а в квартире меня ждет собранный рюкзак и билет до Москвы.
Когда мы подошли к зданию, я увидела припаркованный лимузин. «Наверное, у кого-то вечеринка», – пронеслось в голове. Но Стив открыл дверцу и взял с сиденья блестящий сверток.
– Это тебе, – пропел Стивен.
– Что это? – Я недоверчиво покосилась на сверток.
– Разверни и увидишь. – Рэтбоун сиял, словно елочная игрушка. – Нет-нет, Ари. Поднимись наверх. – Он вручил мне ключи от квартиры.
– А ты?
– А я скоро подойду.
Не развернуть подарок в лифте оказалось трудно, но я сдержалась. Дома я сразу сорвала обертку и увидела алое платье. Я не понимала идею Стивена, но платье надела. Оно оказалось сшито будто для меня. Подчеркивало грудь, струилось по бедрам. Вечерний наряд… Зачем?
Холодные пальцы коснулись шеи, а цепочка – ключиц. В отражении я увидела Стивена Рэтбоуна… в смокинге. Так странно видеть рок-звезду в официальном наряде! По телу бежали мурашки: никогда не привыкну к его прикосновениям. Аромат терпкого одеколона кружил голову.
– Что происходит, Стив?
– Скоро узнаешь, – ответил он. – Ты изумительна!
Теряясь в догадках, я вынула из косметички красную помаду, а из ящика с обувью – черные туфли. Подкрасила ресницы тушью.
– Идем, принцесса, – позвал Стивен, – опоздаешь на бал.
– Бал?
Таинственно улыбаясь, он поманил меня к выходу.
На улице Стивен открыл дверцу лимузина и пригласил меня внутрь. Негодование в моих глазах смешило его: он-то прекрасно знал, что будет через минуту, через две. В машине я уже хотела задать много вопросов, но Стивен коснулся пальцами моих губ, чудом не смазав помаду.
– Не сейчас, – сказал он. – Скоро все увидишь.
Мы приехали к небоскребу – таких в Лос-Анджелесе сотня. Рэтбоун вел какую-то игру, и ему нравилось, что я не знаю правил. В холле темно и пусто. Не обратив внимания на табличку «Помещение временно закрыто», Стивен поманил меня к лифту. Когда тот остановился на последнем – пятидесятом – этаже, Стив повел меня по лестнице… на крышу?
Прохладный ветер приподнимал подол платья и играл с волосами, а я стояла и глупо улыбалась. Стивен тоже улыбался: широко и довольно.
– Что мы делаем на крыше? – наконец выдохнула я.
– Свидание, Аристель.
Я оглянулась: два стула, стол накрыт белой скатертью, кругом свечи, а из динамиков CD-центра звучит тихая инструментальная музыка. У меня перехватило дыхание от восторга: из-за миллиона огней Лос-Анджелес напоминал сверкающее полотно. На черничном небе сияла полная луна.
