– Стиви, ты как?
И едва не совершил непоправимое.
Сексуальное тело в ночнушке цвета шампанского, убранные в пучок темные локоны, миндалевидные глаза, пухлые губы, вздернутый носик, татуировки… Софи выглядела так же роскошно, как и вчера, но все, что я испытывал – ненависть к себе. Приехал, испортил вечер… Я потеребил ворот рубашки, а Соф спокойно разложила по тарелкам лазанью.
– Как я оказался на диване?
– Вызвала персонал в номер. Они тебя перенесли.
Я кивнул. Ничего не было! Но все равно надо стереть неловкую ночь из памяти. Надеюсь, Ари никогда ничего не узнает.
– Извини, Соф, я… – Я – что? Блевал вчера в твой унитаз? А в твои уши несколько долгих месяцев, пока снова не встретил Ари. И хочу обратно, к ней. – Мне нужно в Лос-Анджелес.
Софи склонилась над лазаньей, отрезала кусочек и отправила в рот.
– Соф… Прости.
Пиар держал ее рядом или настоящие чувства, но струна лопнула.
– Прекрасно! – Софи кинула вилку и под звонкий удар металла о тарелку направилась в гостиную. Достала из сумочки сигареты.
Я любовался кошачьей грацией и плавными изгибами спортивного тела. Идеальная пустышка со слезами на ресницах.
– Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я люблю тебя, Стив…
Как не вовремя.
– И мне неприятно… – Она щелкнула зажигалкой.
– Я просил тебя не курить рядом со мной! – Выхватил сигарету, потушил о край пепельницы. – Как шлюха!
– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – спокойно отреагировала Соф. – Приходишь когда удобно… исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, все кончено.
– Почему впустила меня?
Миловидные черты исказила печаль. Мы оба знали: если бы не впустила, я бы устроил скандал в отеле. Но мои мысли сейчас занимала Ари. Она не принимает наркотики, она не…
– Надеялась, ты дашь нам второй шанс. – Плечи поникли, ресницы влажные. Но Соф все равно говорила с достоинством. – Это правда все?
– Правда. – Я надел пальто, пропахшее алкоголем и дорогими духами. А вчера пальто хранило аромат Ари… – Хватит! Я устал врать ей, тебе, всем! Прошу простить за беспокойство, мисс!
– Ей? Ты о той девочке, да? Ты променял меня на нее? Серьезно?
Я покинул номер, ничего не ответив.
Больше не хотелось уладить конфликт и соврать о любви, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня. Бросит. Я содрогнулся. Когда я потерял ее и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.
В Эл-Эй я прилетел в обед. Принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя запах перегара. Пропустить бы стаканчик, для храбрости… Я мотнул головой и включил кофеварку.
Хм, не поздно сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать – по части Ари. Я пнул столешницу. И почему не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!
Телефон я так и не включил. А вскоре топтался у квартиры Ари. Страх парализовал. Боялся девчонку, которую обидел! Так сильно я боялся маму, когда она сердилась на мои шалости. Мама не воспитывала меня в строгости, она «добрый полицейский». И от стыда за проказы всегда горели уши. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.
Постучал в дверь – ничего. Пару секунд постоял и повернул ручку: оказалось, не заперто. В квартире тихо. Пахнет выпечкой. Куртка на вешалке. Ари дома, но в каком состоянии…
– Милая? – Я выругался – что за клише. Голос получился сдавленным и полностью выдал мое волнение. – Ты дома?
