, домой бы не попала.
Стивен застыл посреди кухни, опираясь ладонями о стол. Одинокий. Покинутый. Любимый. Мое сердце рвалось обратно, и я смотрела на Стивена, пока Джерад уводил меня дальше и дальше… Входная дверь за нами закрылась. Мое сердце замерло. Кажется, оно осталось в квартире.
Секунду мы молчали. Я не сразу ощутила под босыми ногами холод плитки. Джерад это заметил и переместил меня на ковер, словно я ничего не весила. Он сказал:
– Стой тут, я вернусь за обувью. Что еще взять?
– Он смотрел так, будто я предала его… – ответила невпопад.
Джерад хмыкнул:
– Всего лишь ответно вонзила нож в спину.
Я осталась одна и обняла себя руками.
«А ты вонзил ему в спину самурайский меч, друг».
Джерад давно готовил это предательство, но… Они столько знали друг друга. Дружили. Осев на пол, я закрыла лицо. Что творю? Собираюсь уехать с врагом. В неизвестность. Куда угодно, подальше отсюда. Но сейчас я доверяла Джераду больше, чем Стивену. Невероятно, как все обернулось.
Улица пуста. Луна исчезла за облаками. Джерад протянул мне кофту от спортивного костюма и, когда я наспех накинула ее, набросил на мои плечи свою куртку. За вещами вернусь завтра или не вернусь.
Подрагивая от перепада температуры, я забралась на переднее сиденье. Ха, когда-то гитарист Grape Dreams на милю бы не подпустил меня к «Порше».
Джерад поехал прочь, играла песня Poets Of The Fall «Late Goodbye». Я не знала, куда мы направляемся и что будет дальше, но главное сейчас – уехать от любимых зеленых глаз. Пусть их заменят другие.
Наши сокрушенные планы и моя ложь.
Одинокие уличные огни, линии электропередачи
Продолжают проноситься мимо, гореть.
И мы едем дальше в ночь
[19].
Она была моей первой любовью,
Она же ушла первой.
И когда она бросила меня ради тебя,
Я был последним, кто узнал об этом.
© Three Days Grace, «Last To Know»
Ари
Сколько мы ехали? Минут тридцать. После очередной песни Poets Of The Fall я перестала считать. На весь салон звучал альбом «Signs of Life».
– Финны творят гребаные шедевры, – заявил Джерад.
Я согласилась. Но Марко Сааресто[20] запел «Seek You Out»…
«Ты никогда не говорила о своих обещаниях. Я никогда не говорил, что буду слепо тебе доверять, и никогда не думал, что ты причинишь мне боль. У нас не было ни одного шанса, не так ли? Мне не следовало плакать, когда ты ушла. Никогда не думал, что ты оттолкнешь меня».
И я попросила выключить музыку.
Остаток пути мы провели в тишине. Джерад следил за дорогой, а я смотрела в тонированное окно и вытирала слезы. Лицо покалывало – так часто и упрямо я вытирала щеки, прогоняя мысли о Стивене.
– Приехали. – Джерад затормозил. – Припаркуюсь, а то угонят.
Он высадил меня и отъехал в переулок, а я осмотрела тихий район в пригороде Лос-Анджелеса. Далеко позади Голливудские холмы, бульвар Сансет, моя квартира в небоскребе. «Квартира Стивена, – поправила я. – Квартира всегда принадлежала ему».
Я куталась в куртку и рассматривала улицу: дома выстроены в ряд – по четыре-семь этажей, – похожи на картонные коробки. Вывески магазинов выцвели, лужайки заросли травой, а на тротуаре припаркованы развалюхи без номеров – «Порше» точно бы выделялся. Шумел океан. Потрескивали лампы в фонарных столбах. Шелестели листьями пальмы. Что тут забыл участник популярной рок-группы и обладатель виллы в Малибу?
Джерад вернулся и кивнул в сторону невысокого серого дома с длинными балконами. На стенах много граффити, но в подъезде чисто. Я проигнорировала попытку гитариста взять меня за руку и пошла за ним по ржавой лестнице. На двери в его квартиру красовалась надпись синей краской из баллончика:
