– А кто мамаша? – оживилась Ленка, предвкушая закулисные разборки.
– Заместитель мэра, – Сашка сделала большие глаза и понизила голос: – По социальным вопросам.
– Круто, – согласилась Ленка.
– В прошлом году практикантка по незнанию поставила Альке четвёрку в четверти, так такое было! Директрису пять раз вызывали на ковёр. Нашей классной тоже влетело, что не проконтролировала. Две проверки были, даже штраф за что-то выписали. В общем, теперь Алька у нас круглая отличница.
Ленка хмыкнула. Невелика честь на чужом горбу выезжать. Да и неспортивно это как-то.
– Но она уроки-то учит? Или ей за красивые глаза пятёрки ставят?
– Вроде учит, – поморщилась Сашка. – Что-то там у доски шепчет. Но знаешь, я по географии в конце года и реферат написала, две недели в библиотеке просидела, и фоторепортаж сделала, и даже слайд-шоу организовала, а мне географичка четвёрку поставила. Из-за какой-то орфографической ошибки. Представляешь? А Ерчевой за два кое-как пересказанных абзаца – пятёрку. И где справедливость, спрашивается?
– Справедливость – это всего лишь соразмерность тягот и выгод, – задумчиво сказала Ленка, рассматривая тусовку вокруг Алекса. Там сегодня было особенно шумно. Качки рассказывали что-то смешное и ржали за всех. – Но сочувствую. Это полная гнусность.
– А я теперь больше рефераты не делаю, – разгорячившись, продолжала Сашка; было заметно, что ей не с кем поговорить. – Зачем париться, если всё равно четвёрку поставят. Алька у нас на медаль идёт, ей пятёрки нужнее.
Ленка только вздохнула в ответ. И чего люди так заморачиваются на оценках? Надо учиться так, чтобы от процесса получать удовольствие. Все же виденные ею зубрилки вызывали стойкую жалость из-за фанатичной уверенности, что медальки – это то, ради чего стоит жить.
– Слушай, у вас тут клички практикуются?
Сашка вдруг покраснела и принялась судорожно искать что-то в сумке.
– Иногда, – пробубнила едва слышно, с головой нырнув в сумку.
– У Альки есть?
– Ты что? – зашипела Сашка. – У неё никогда! Даже не говори об этом.
– Боишься её?
– Вот ещё, – не очень уверенно фыркнуло из сумки.
– А мне уже дали? – Ленка любопытно придвинулась.
Соседка перестала шуршать в сумке, но выползать наружу явно не собиралась.
– Наверно.
– Значит, дали. И какое? – Ленка потянула на себя сумку.
– Не скажу, – извлечённая на поверхность физиономия Сашки была красной и слегка виноватой.
– Мне просто интересно. Скажи.
– Ладно. Только не расстраивайся, – Сашка пригладила растрепавшиеся волосы и, кажется, уже смирилась с тем, что не сможет увильнуть от неприятной миссии озвучивания клички.
– И не подумаю. Мне пофиг.
– Юродивая, – прошептала Сашка и даже прослезилась. Видимо, из сочувствия.
– Офигеть, не ожидала такого уровня креативности. Не думала, что меня оценят так высоко.
– Почему? – растерялась Сашка. – Это жуть как обидно.
– Неа. Юродивые, в принципе, крутые перцы. Они от всех благ цивилизации отреклись. К тому же, говорят, они могли предвидеть будущее.
– Да? – удивилась Сашка. – Не знала.
Ленке даже показалась, что она немного разочарована такой реакцией на кличку. Но тут уж Ленка ничего поделать не могла, у неё на любую обзывалку был стойкий иммунитет. Более того, она раньше считала, что и все так к этому относятся, лишь для показухи немного выпендриваясь. И только совсем недавно поняла, что не у всех такая врождённая толстокожесть и глупые слова могут глубоко ранить.
