Люди расступились, и властелин толпы, открыв створки вагона, ловко запрыгнул внутрь. Затем он развернулся лицом к собравшимся прихожанам и с высоты своей импровизированной трибуны начал вещать:
– Итак, – сказал гном, – фуры будут подъезжать прямо сюда, так что так, доходяги, берем коробки и складываем их в вагоны. Двое сверху с машин подают, остальные принимают и носят. Все ясно?
– Сколько платишь? – спросил гнома кто-то из слушавших его работяг.
– По семьсот на руки, как в объявлении было, – ответил гном. – Всё честно, но деньги утром, и получат их те, кто останется здесь до конца. Если половину смены отработал, и ушел, значит ничего не получишь. Сразу говорю, никаких авансов, перекуров и прочей херни. Всем всё ясно?
Люди молчали. Тогда властелин толпы повторил ещё раз свой вопрос:
– Ещё раз спрашиваю, всем всё ясно!
– Сколько фур разгрузить нужно? – спросил рыжеволосый крестьянский сын и затем выкинул в сторону огрызок от доеденного им яблока.
– Столько, сколько нужно будет, – ответил гном. – Ещё вопросы?
– Обед будет? – выкрикнул из толпы какой-то замызганный гражданин с пропитым лицом.
– Посмотрим, если успевать будете, то будет, – ответил гном.
– Денег на обед то дашь? – спросил из толпы рослый бородач в тельняшке.
Толпа засмеялась, а гном пристально посмотрел на бородача и с вызовом произнес:
– Может за тебя ещё и разгрузить всё это добро?! Ещё раз объясняю для тупых, то есть для вас, олени: деньги получите не раньше, чем закончится разгрузка фур. И не как иначе. Кому не нравится, сразу – до свидания! Не надо ныть и клянчить. Кто не остается грузить до утра, тот остаётся без зарплаты, на этом всё, – сказал гном и спрыгнул с вагона на землю.
Время шло. Утро плавно перешло в день, день в вечер, а вечер в ночь, но фуры всё никак не хотели заканчиваться. Они приезжали по булыжной дороге одна за одной, проседая под тяжестью своих грузов. Машины подходили с интервалом где-то в двадцать, тридцать минут. Если случалось так, что мы не успевали разгрузить предыдущий грузовик до приезда следующей фуры, то гном торопил нас.
– Живее, живее, хлопцы! – орал гном. – Не филоним, скоро уже закончим!
С каждым часом грузчиков среди нас становилось всё меньше и меньше. Люди не выдерживали и просто уходили.
– Грузим какую-то хрень, – сказал мне вдруг рыжеволосый крестьянский сын, закидывая подобно баскетбольному мячу коробку с жиром прямо на верхний ярус пирамиды, сооружённой внутри вагона из других таких же коробок.
Немного удивившись той легкости, с которой этот парень бросил свою двадцати пятикилограммовую ношу, я посмотрел на этикетку, что была приклеена сбоку к коробке, и прочел надпись: «Сухой растительный жир в порошке».
– Какая разница, что грузить, – сказал я и поставил свою коробку на железный пол вагона.
– Не скажи, – возразил крестьянский сын. – Грузили бы что-нибудь нужное, то можно было бы прихватить с собой коробочку другую, а этот жир, кому он только нужен там в Москве.
– Так бы ты и прихватил на глазах у этого цербера, – возразил я, имея в виду нашего гнома работодателя.
– А если бы и не прихватил, так здесь бы тогда поел, – сказал крестьянский сын, продолжая свою мысль. – На той неделе горошек в банках грузили, так и сами наелись. Да и вообще, тебе кстати горошек не нужен? В банках?
– Нет, не нужен, мне деньги нужны, – ответил я, собираясь уже возвращаться к грузовику за очередной ношей.
