«Мы выбираем, нас выбирают – как это часто не совпадает. Я за тобою следую тенью, я привыкаю к несовпаденью…». Строки старой песни зазвучали в памяти, наполняя душу печалью и тревогой. «Что это было внизу? Акт возмездия за неверность или пустой каприз избалованной кокетки? Да…, вероятно, нам никогда не понять вас, вам никогда не понять нас. Живём на планете, как два разнополярных вида сапиенса, с разным типом мышления и логики, с разным пониманием происходящего вокруг и, соответственно, с разными ценностями. Ни вам, ни нам этого не изменить, а потому, дорогие мои… – Егор не заметил, как начал проговаривать свои размышления вслух, – надо принимать то, что дарит жизнь. Принимать как есть, не пытаясь редактировать в своём воображении. Мы лишь персонажи в этой пьесе, а не авторы. Знаю, принимать сложно. Так же сложно, как и мне сложно принять мою действительность. О, как это сложно – никого не винить, а просто принимать как факт».
Егор вспомнил о невскрытом письме Элеоноры. «Готов ли я прочесть то, что там, не виня, не обвиняя её? Готов ли я принять ещё один пинок судьбы?» С сомнением покачал головой. «Нет, не готов. Пока не готов… Мне надо выбраться из квартиры…, срочно на улицу, в потоки жизни, текущей по улицам города». Он посмотрел на индикатор зарядки инвалидного кресла – полон. «Тогда – в путь!» Заехал в спальню – надел спортивную куртку. В прихожей обул кроссовки. Егор давно приноровился обуваться сам, приспособив для этого кусок нержавеющей трубы – пропуская её под сгибом колена одной ноги, приподнимал трубу и укладывал её на подлокотники кресла, и обувал ногу. Точно так же поступал и со второй ногой.
Взяв ключи из ящика тумбочки подле зеркала, захлопнул входную дверь квартиры и вызвал лифт. Тот не заставил себя долго ждать и уже через мгновение, клацнув, разверз свой зев. Сердце учащённо билось: почти год он не покидал стены этого дома и впервые вышел на прогулку один.
Вот и первый этаж. В подъезде никого. Самостоятельно отстегнул от перил пандус, когда-то именно для него смонтированный здесь, аккуратно съехав, вернул его на место. В это время щелкнул замок, и дверь подъезда распахнулась – женский силуэт в светлом солнечном прямоугольнике.
– Будьте любезны, придержите дверь – я выберусь из этого опостылевшего мне склепа.
– Не обожгитесь! На улице сегодня солнечно.
«Юмористка…». Улица обдала шумом, чириканьем воробьиной стайки, скачущей по кустам у подъезда, потоком солнечного света и тепла, упавшего, как жаркий поцелуй, на щёку Егора.
