Вишневый сайт - страница 11

выдающийся, как подбородок,

упоительный, как алкоголь.

Набирая цвета понемногу,

за тобой подтянулись след в след —

куст сирени, на босую ногу,

и, на скорую руку, рассвет.

Как часы, переводишь дыханье

над блуждающим нервом свечи.

Смерч, такая пружина в диване,

нагибай – и до неба скачи,

но объём не вмещается в плоскость,

значит, снова система крива.

Зеленеет берёза от злости

и качает права-мурава.

Почему, как расстёгнут ошейник,

контролёру на всё наплевать —

отвечающий за освещенье,

бросил свечку и лезет в кровать?

Выбирая другую основу,

на потеху друзьям-босякам,

надеваешь свой фартук фартовый

в день, когда пал последний секам.

Пивнуха на Каляевке 1980-й

Черёмуха шипит в стеклянной кружке,

ладонью липкой шлёпает об стол.

Мелькая над плетёной завитушкой,

изображает вобла волейбол,

но, поймана за хвост, под ногтем грубым

зафыркала разбрызгав чешую.

И самонаводящиеся зубы

запущены, и я уже жую.

Не требует прописки папироска,

любовь-морковь, вчерашний недосып.

В курилке, за углом, студенты просто

тягаются, кто выше всех поссыт,

без очереди лезут кровожадно

и счастливы всего-то, дураки —

никто не тычет вилкой им под жабры,

не отрывает, с хрустом, плавники.

Москва

Мне двадцать лет. Застава Ильича.

Московский отвратительный рассвет.

Спидола напевает ча-ча-ча,

а у меня такой игрушки нет.

Я соблюдаю вынужденный пост.

Литинститут. Долги. Снежинок хруст.

А у Москвы на всё найдётся гост,

Как будто создавал её Прокруст.

В носках дырявых прячешься в гостях

За кресло, за диванчик – западло

иметь избыток кальция в костях,

а воспарить, как будто нло.

Когда же все расселись по местам,

Я понял, осенив себя крестом,

Что я – щенок дворовый без хвоста.

И не жалею, в общем-то, о том.

Мораль

Вот будущего классика тетрадки,

святой воды ему не пить с лица:

Герасим-сим не топит му-мулатку

Мазай-за-зайцами плыть ленится.

Не у него ли в рубище колодца

в жару темно от звёзд наверняка?

Неве, чтоб уползти туда придётся

разжать мосты, как челюсти жука.

В его столбцах проклюнутся ли всходы

колючей проволоки из семян?

Пора, выходит прошлое из моды,

и фантик благодатью осиян.

А ты рискни надменно отмолчаться,

когда всё на планете этой влом,

клонируй стволовые клетки счастья,

но будь поаккуратней со стволом.

Песня Сольвейг

Прогулял каникулы опять я —

потому, трамваями трендя,

город заключил меня в обьятья

за попытку ветра и дождя.

От портвейна сумерек осипнув,

изучаю осени архив,

где листы желтеющей осины

на плечах товарищей бухих.

Облетая сам, листаю вести

будущих и прошлых непогод.

Усижу ли умником на месте,

если время ходит взад-вперёд,

гулом водосточного прибоя

за пределы разума маня,

если, как проклятье родовое,

песня Сольвейг мучает меня?

Тишина

Море в берег торкалось всю ночь —

не пустили и послали прочь,

Только дым валил из саксофона

будто джаз, как опий подожжён.

Пролетела брошенным ножом

обоюдоострая ворона.

Я же погружался в тишину,

будто шёл по шёлковому дну,

до тех пор, пока раздался ветер.

Через вату памяти трубя

раковина слушала тебя —

или поворачивался вертел.

Не поверишь – будет всё ништяк.

Скрюченными пальцами дождя

схвачен под уздцы лежачий камень.

Отвечай вопросом на вопрос:

медный всадник или купорос?

Твой костёр опять развёл руками.

Спотыкаясь, чайка воду бьёт

точно в отражение своё.

Ты же вновь изрыщешься по следу.

Попадёшь из этого всего

прямо бесконечности в седло —

знак бессмертия велосипеда.

Отражение

Лейся, песня, над простором

прямо в лодку рыбака:

мотылёк летит, с пробором,

Назад Вперед

Вишневый сайт - страница 11

Похожие книги