Висталь брёл по пустыне в своих раздумьях, и только надежда на встречу с ней снова, с его единственной любовью во всей Вселенной, придавала ему сил в нескончаемых странствиях. Как для всякого путника, который ещё не потерял надежду, этот последний бастион для всякого стремления, и всякого желания существовать, горел нетленной звездой в его глубоком и безмерном сердце…
Подойдя к главным воротам города, Висталь вошёл. Его как будто никто не заметил. Это, не был главный город Египта, но всё же, был он не маленьким. По его узким улочкам, взад и вперёд проезжали колесницы, с единственным наездником, и пеший люд, то и дело отпрянывал в стороны. Висталь сразу направился к центру города, где вероятнее всего, и находились главные святыни этого «мегаполиса». Лучи палящего солнца пекли его совершенно лысую голову, и он впервые решил намотать на неё чалму, став тем самым, похожим на местных жителей.
Не удивительно, что эти люди, с лёгкой руки Эхнатона, – первого, кто попытался монополизировать религию, так поклоняются богу солнца "Атону", подумал Висталь с иронией. Кстати по поводу Эхнатона. Каких только попыток вычеркнуть из скрижалей истории, не встречал Висталь на своём долгом пути. Но самым показательным и ярким из этих примеров, он отмечал именно Эхнатона, предпоследнего фараона из восемнадцатой династии. После его смерти, жрецы пытались не оставить ни единого упоминания о нём. Но как известно: Чем сильнее стремление к забвению, тем ярче разгорается звезда героя. … Ещё не один, кого пытались придать забвению, не остался на отвалах истории. Вспомните хотя бы Герострата. И пусть новая провозглашённая Эхнатоном столица "Амарна" была стёрта с лица земли, вернувшись в "Фивы", но он сам навсегда остался в памяти потомков. И последний из Эхнатонов, Тутанхамон, который умер в юном возрасте, впоследствии, затмил своей известностью всех фараонов вместе взятых. И только благодаря случаю и стечению обстоятельств, а главное, своей не разграбленной гробнице. Его Величество «Случай», играет в истории не последнюю роль, но, пожалуй, даже главную.
Войдя на небольшую площадь, и увидев скопление людей, он подошёл к человеку пожилого вида, стоящего поодаль, и спросил его на арабском: Что случилось, почему так много людей? На что тот, помотав головой и выдержав паузу, ответил: Сегодня казнят «Пресветлого», и люди пришли посмотреть, не сломается ли клинок у палача, что казнит невинного, богами отмеченного. Кто такой этот «Пресветлый», и чем он заслужил такую немилость властей? И почему клинок должен сломаться?
Он дарил нам просветление. Он давал людям надежду! Он учил нас, и наших детей мудрости и гордости. Он лечил нас, от тяжких болезней, и давал силы бороться с душевной немощью. А теперь его ведут на казнь. О боги! О Великий и всемогущий Ра! Где твои глаза! Почему ты не испепелишь палача и его клинок?! Я не дам и горстки песка за то, что этот город останется на земле, если казнят этого человека! Но что я говорю, вдруг осёкся старец. Ты, верно, обладаешь какой-то неведомой силой, раз заставил меня открыться тебе, чужеземец?!
Ты ошибаешься старик. Просто в душе твоей накипело, и ты готов был выплеснуть свою обиду, и свою ярость на кого угодно, лишь бы тебя внимательно слушали. Не бойся старик, я не из болтливых, и не стану рассказывать о твоём настроении никому. Хотя, судя по всему, большинство этого города придерживается такого же мнения, и начни я расспрашивать, каждый разразиться проклятиями.
