Витя в развитии - страница 5

Смотрим с Витей ролик про лису. Витя крайне сосредоточен. Потом тычет пальцем в экран и говорит:

– Мама!

Читаем книжку «Лисичка со скалочкой». Вообще там любимый Витин персонаж – девочка. Он даже ее вырвал из книги от полноты чувств. Но тут он открывает картинку с изображением лисы, тычет пальцем и говорит:

– Мама!

– Может, это потому, что ты тоже рыжая? – предполагает муж.

«Ничего себе у ребенка в год ассоциативные связи! – думаю я с гордостью. – Вундеркинд».

Через несколько дней мама присылает мне видео. На нем зажигательно танцует ежиха. Тощенькая такая, ручки-ножки – спичечки. Иголки во все стороны торчат. И музыка – «Бамбалейло, бамбалейло!».

– Мама! – радуется Витя. И требует показать видео пять раз. Каждый раз, когда оно заканчивается, он плачет, тычет пальцем в экран и кричит «мама».

Отвожу Витю моим родителям, и дедушка зачем-то решает показать ему икону. Витя замирает. Затем тычет в икону пальцем и говорит:

– Мама…

– Какая мама? – удивляется дед. – Это же Иисус Христос!

– Мама! – не соглашается Витя.

Все-таки он обо мне хорошего мнения.

Мы с Витей приходим в детское кафе. Он недавно пообедал, поэтому решаю не заказывать ему отдельных блюд из детского меню. Беру себе три сырника, решив, что один, если захочет, съест он, а мне достанется два.

Когда приносят сырники, ставлю перед Витей тарелку, как перед взрослым, пусть приучается. Витя трясет ножками, откладывает в сторону бутылку, хватает сырник и засовывает почти целиком в рот. Затем на всякий случай хватает второй и тоже засовывает в рот. Надкусывает, типа, чтобы я даже не претендовала. Пытаюсь забрать третий сырник, пока он еще цел. Витя куксится, протягивает руку и задумчиво смотрит на мои блинчики, которые я тоже догадалась заказать. Отдаю Вите сырник и быстро съедаю все блины. Витя надкусывает третий сырник, потом возвращается к первому. Прожевывает, стряхивает крошки, подбирает их, съедает, затем проделывает ту же процедуру со вторым и третьим. Я пробую вытереть его салфеткой. Витя забирает у меня салфетку, протирает лицо, стряхивает с нее крошки и съедает их все до последней. Официанту мы возвращаем идеально чистую тарелку. Он смотрит на нас удивленно.

Рассказываю эту историю бабушке.

– Зачем ты кормишь ребенка в кафе? Ты что, не можешь приготовить сырники? Или блинчики? И почему он съел всего три штуки? Все-таки он у тебя все время голодный ходит.

Бабушка забирает Витю на выходные и печет ему целую гору блинчиков и сырников. Витя съедает один блинчик, потом вяло жует сырник, проглатывает из вежливости половину и просит отпустить его играть.

– Наверно я все-таки готовлю хуже, чем в ресторане, – признается бабушка.

У нас есть кошка. Точнее, была, поскольку теперь у нас есть Витя. Кошка британская, зовут Флер, и сейчас она живет у Витиной бабушки, у мамы Витиного папы. Она умоляла бабушку забрать ее себе. Валялась в ногах и клялась убирать за собой лоток, вылизывать лапы и мыть за бабушкой посуду. Бабушка прониклась к кошке жалостью и спросила, чем можно ее порадовать. Через две недели кошка орала и требовала свежего мяса с рынка, наотрез отказывалась даже нюхать корм и раскидывала по всей квартире наполнитель.

В феврале бабушка на две недели уезжает отдыхать, и кошке приходится вернуться в наш дом. Она входит, горько вздыхает и пододвигает к себе миску с кормом.