Византийские грешники - страница 16

Амиан услышал шаги со стороны стеллажей и поднял голову. Подошедший Кесарий положил перед ним вытащенный из-под кипы пожелтевший рисунок двух церквей с круглым куполом. В правом уголке красовались буквы P и S.

Марцелин слегка встрепенулся, увидев пергамент. Он резко встал, поднёс указательный палец правой руки к губам, потом дошёл до двери и высунул голову во входной портик, оглядываясь по сторонам. Затем всунул её обратно и сдвинул тугой входной засов. Только после этого библиотекарь вернулся к гостю и произнёс:

– Сиятельнейший наследник престола рисовал. Лет так двадцать пять назад, если не больше. Тогда его учили изобразительному искусству по просьбе Ефимии… императрицы Ефимии. Смышлёный мальчишка!

– Тяжело, наверное, обучать царских особ, – Кесарий удивился озадаченности хрониста. – Давайте я верну на место?

– Успеешь, – томно изрёк дворцовый хронист, после чего неосознанно потянул ногти в рот, но сдержался, – Признаться, я позвал тебя не просто так. Да, ты ждал этой возможности полгода. Понимаю. Знаешь, когда мы только встретились, я и не думал, что обрету настоящего приятеля. Не часто. Часто, точнее, бывало мне…

– Волнение лишает вас способности выражать мысли связно, – посетовал Прокопийский.

Амиан наклонился, опёрся на стол локтями и прикрыл щёки ладонями.

– Мне нужна помощь с одним делом, – выдал он. – Помнишь место, где мы пили неделю назад?

– Естественно. Вы за кого меня принимаете? – ответил Кесарий. – Я тогда не напивался до беспамятства – немного принял да и всё.

В один из прошедших четвергов библиотекарь позвал своего «шпиона» пить слаборазбавленное вино в какой-то каморке на окраине города в привычной для их общения атмосфере секретности.

– Хорошо, если помнишь путь, – кивнул Марцелин и вытащил из кармана ключ на верёвочке. – А припоминаешь фреску с павлинами?

– Конечно, синего цвета. А что? Не томите!

– Между их хвостами есть ниша. Найдёшь по стуку. Там всё на соплях – выбить легко. Внутри тайник. Уничтожь, сожги содержимое. Главное – никому не показывай.

– Понял. Я берусь, – не особо раздумывая, выдал Кесарий. – Дело срочное?

– Вообще, да. – Библиотекарь вдруг открыл отдел стола и поставил рядом с ключом небольшую мошну.

– Яд на случай моего провала? – спросил секретарь.

– Деньги за выполнение, возможные неудобства, – ответил Амиан. Вид его сделался по-настоящему печальным.

– Какие неудобства могут быть у Кирилла из Карии? – Прокопийский назвался именем, которое его собеседник обычно указывал на посланиях для него и вспомнил забавный случай: – Помните, вы как-то написали «моему потерянному сыну Кириллу»?

– Люди Нарсеса, – шепнул, как казалось, невпопад Марцелин.

– Что вы имеете в виду?

– Глаза и уши одного дворцового прохвоста могут причинить неудобства, Кесарик. Будь осмотрительным. Да, я сомневаюсь, что ты с ними пересечёшься. И не хочу этого. Но лишняя осторожность не помешает.

«И как его иногда уносит от болтливости до мнительного состояния? – изумился секретарь. – Любит нагнетать. Схожу да выполню просьбу. Да и что там может быть такого ужасного?! Интересно, не забудет он об обещании посодействовать переводу из канцелярии сюда? Ну, сейчас напоминать не стану. Больно напуган».

Уроженец Прокопии-на-Оронте сменил одежду на неприметную, на свой старый плащ с капюшоном, годный только Исидору на тряпки. Вечером того же дня он пересекал узкие улочки, что терялись между широкими магистралями столицы. Плотные облака с медным отливом и клюквенными оттенками парили в тускнеющем небе. Стены домов щедро отдавали взятое ранее тепло, мешая подступать прохладе.