Вероника курила на крыльце больницы. Молодой врач, в зеленом халате и шапочке, вышел из двери служебного входа и обнял её за плечи.
– Отстань, Илья, – Вероника сбросила его руку, – скажи, жив будет?
– Если будет? Что я буду с этого иметь, – Илья, смуглый, с узким разрезом глаз, с высокими скулами, коренной алтаец, опять положил ей руку на плечо и больно стиснул, – ты выйдешь за меня замуж?
– Как отец скажет. – Вероника отшвырнула окурок, – но, я чувствую, в этот раз у меня всё получилось!
– Уверена? – Илья погладил её плечо, – а с теми мужчинами не получалось…
– А в этом я была уверена с самого начала, – Вероника погладила себя по животу, – боги сжалились надо мной!
– Ты выйдешь за меня? – Илья смотрел на девушку, – выйдешь?
– Присылай сватов, – Вероника вскочила в седло привязанной у коновязи лошади, – присылай, Илья!
– Старичок, – Яша с Борисом сидели в прекрасном старом парке, окружавшем здание частной клиники, – тебе пора заняться чем-то менее опасным… Понимаешь, я, конечно, как служба спасения безотказен, но и я уже устал. Добровольное общество по спасению Измайлова, – Борис хмыкнул. – Кой черт тебя понесло на Алтай? И зачем тебе лошади? Ты что, гусар?
– Брось, – Яша выглядел плохо – бледный, одутловатый, безразличный ко всему, – я сам не понимаю, зачем? Нет, на Алтай – понятно. Все поехали, и я поехал. А лошади… нет, ну а ты? Ты бы не поскакал?
– Я? – изумился Борис и потрогал пальцами поля шляпы, – я не экстремал, нет. Я предпочитаю дорогой ресторан, хорошую кухню, приятную беседу. Театр, в конце концов. Да мало ли есть безопасных способов доставить себе удовольствие?
– Там эта девушка была … – Яша смутился, снял очки, подышал на стекла, забыл надеть очки, и так и сидел, вращая их за дужку, – ты понимаешь? Нет, ну это было, как наваждение!
– Как у Леонида Андреева? «Бездна»?
– Да нет, нет, что ты… скорее, «Амок» – я был готов идти за ней, куда угодно, я перестал различать день и ночь, это было больше, чем наваждение! И еще… ну, я не мистик, ты же знаешь, но этот Алтай! Какое-то офигенное место! Я бы еще раз туда поехал, но без лошадей, разумеется! Но я был в юрте, я точно тебе говорю! И шаман был, я этот звук бубна помню! Не могло же мне все это присниться?!
– Яша, не надо так переживать! Пусть будет юрта, шаманы, кумыс, что у них там еще? Надеюсь, ты не собираешься лететь на Алтай разыскивать свою амазонку?
– Нет, нет, – Яша досадливо отмахнулся, – у меня все рёбра болят!
– Рёбра – что, – философски заметил Борис, – главное, чтобы ты чего другого… чем другим… ну, ты понимаешь, о чем я?
– Проверили, все стерильно, – Яша надел очки, – Борь, ну, все в жизни бывает! Всё зло от баб…
– Вот! – Борис поднялся со скамейки, посмотрел на свое пальто, стряхнул прилипший к нему мокрый лист, – я тебе об этом давно говорю! Кстати, новости есть. Ты как, в состоянии? Или впадешь в кататоническое возбуждение?
– Хватит, прошу тебя! – они медленно шли по влажному от дождя гравию, – скажи мне хоть что-то хорошее!
– Из хорошего, – Борис помедлил, расправил плечи, вдохнул глубоко, – чудный воздух! Подмосковье! Во Франции такого воздуха нет. Да, о чем мы? Хорошее – ты богат.
– Как? Был же кризис?
– Ты умный. Точнее, я – умный. У тебя все бабки за джинсу в турецких лирах. За детскую коллекцию – в польских кронах. То, что у нас во Франции – во франках. Во франках меньше, но в лирах прилично! Не повезло Магде – мы сделали ей перевод в рублях, и – упс! Но сестра сейчас занята своими лягушками, тюленями, улитками – ей ничего не надо. Вот так… ты рад?
