– А папа?
– Ну… он тоже будет. У телевизора.
* * *
В жизни старика даже тучка в ясном небе – новость. А когда падчерица объявила, что приведет в гости свою подругу-массажистку, да еще просит разрешить возникший между ними когнитивный диссонанс, Валерий Петрович слегка занервничал. И готовиться начал загодя. Для Танюшки не мудрствуя лукаво нафаршировал перцев. Для заморской гостьи решил сделать национальное блюдо “adobo” – маринованные кусочки свинины и курятины, тушенные с рисом, чесноком и специями.
Он представлял массажистку забитой скромнягой – полностью в тени его блестящей падчерицы. Но Данг держалась с достоинством. Спина прямая, не тушуется, глаза не опускает. Уже в коридоре унюхала запах филиппинской еды, церемонно сказала:
– Я очень высоко ценю ваше гостеприимство.
Ходасевич за годы службы повидал немало так называемых экстрасенсов, однако гостья не казалась ни аферисткой, ни сумасшедшей. Но и на заурядную массажистку – прислугу, обслуживающий персонал – не походила. Глазенки живые, умненькие, и по ай-кью, похоже, от его Танечки не слишком отстает. В отличие от бывшей супруги (Юлия Николаевна обожала ахать, что «не понимает этой странной дружбы»), Валерий Петрович сразу усек, почему девушки сблизились. Его падчерица – огонь, вихрь. А филиппинка – прохладный, обволакивающий ручеек. Танечкин взрывной характер не изменит, но излишний пыл охладит.
Девушки хотели говорить о деле немедленно, но Ходасевич нарушать традиции не позволил. Прежде накормил, выслушал комплименты своим кулинарным талантам. Во время еды вел светскую беседу, то и дело взглядывал на Данг и уверился: пусть говорит по-русски неуверенно, с акцентом, но понимает почти все. И еще уверился: гостью судьба Жени волнует чрезвычайно. Но почему? Что за странная привязанность – к обычной клиентке, не родственнице, даже не подруге?
От десерта беляночка и смугляночка дружно отказались. Пересели в кресла, и Таня сразу захватила инициативу:
– Валерочка, ты согласен, что Максим нас с Митей на юг специально услал?
Данг еле уловимо поморщилась, но Ходасевич заметил. Спросил падчерицу:
– Специально для чего?
– Жену угробить. Аппараты без помех отключить.
Он перевел взгляд на массажистку:
– Вы тоже так считаете?
Та виновато взглянула на Татьяну и ответила:
– Я не отрицаю такой возможности. Только ключевой момент совсем в другом.
– И в чем же?
Но филиппинка ласково взглянула на подругу (а ту прямо распирало от нетерпения) и попросила:
– Можно, пожалуйста, сначала Танья скажет?
* * *
Митя лет с четырех приметил: если мамочка на него смотрит, ее глаза яркими звездочками вспыхивают. И сразу тускнеют, когда взгляд переходит на отца.
Мальчик удивлялся: почему папа никогда маму не обнимет, не поцелует? Но когда пытался сам клеить их отношения и уговаривал, например, вместе посмотреть мультик с попкорном, отец вроде был рядом, а все равно словно чужой. Мама не сводила взгляд со ста далматинцев и обнимала его за плечи, а папа сидел в полуметре, то и дело в свой телефон поглядывал.
А когда Митя с мамой что-нибудь затевали – снежинки из бумаги перед Новым годом вырезать или Арчи учить команде «Танцуй!», папа почему-то морщился, ворчал:
– Опять у вас коалиция.
Митя выяснил, что умное слово значит. Пытался отцу объяснить, что коалиция – это объединение против врагов, а если папа к ним присоединится, они будут только рады. Но тот велел не умничать, и если сам иногда брался учить сына драться или с отверткой работать, маме всегда говорил:
