Визит в абвер - страница 8

– Вот, изволь, – Шустер как нечто особо важное сначала подержал его перед глазами писаря, а затем бережно положил на стол. – Прочти, уясни и поставь свою подпись. Если что, пенять будешь на себя. Германская разведка умеет охранять свои тайны.

Павел неспеша набил трубку, прикурил и, сделав глубокую затяжку (разумеется, от волнения), принялся медленно читать. С первых же слов он постарался придать своему лицу выражение, вполне соответствовавшее моменту, – серьезное и сосредоточенное.

На листе в самом верху крупным шрифтом было набрано одно только слово: «Обязательство». Ниже шел следующий текст:

«Я обязуюсь честно и беспрекословно выполнять все приказы и распоряжения моих начальников, хранить в строжайшей тайне секреты, ставшие мне известными при исполнении служебных обязанностей.

Если же я нарушу это обязательство, буду готов понести самое суровое наказание по законам Германии военного времени».

– Надеюсь, тебе здесь все понятно? – спросил гаупт-ман, терпеливо дождавшись, когда писарь оторвет от листа глаза.

– Подписывать не страшно?

– А чего ж бояться? Без вины не будешь виноватым, – Павел отложил трубку и потянулся к ручке.

Минуту спустя «Обязатльство», скрепленное подписью Хрусталева, вернулось на свое прежнее место, в портфель гауптмана.

– А теперь приступим к делу, – сказал Шустер, довольный сообразительностью и послушанием писаря. – Заготовим документы двум агентам, отправляющимся в русский тыл. Одного из них, Пухова, беру на себя. Другим, Ромашовым, занимаешься ты. Под моим наблюдением, конечно.

Он раскрыл тетрадь с какими-то записями и двумя фотокарточками малого формата, придвинулся ближе к столу и велел писарю подать из сейфа чистые бланки.

– Начнем с этого парня, – он взял нужное фото и бланк удостоверения. – Командируется в части советской действующей армии, на Первый Белорусский фронт.

Шустер вооружился ножницами, канцелярским клеем и вскоре карточка, аккуратно обрезанная со всех сторон, уже красовалась в левом верхнем углу удостоверения. С нее угрюмо смотрели большие, недоверчивые глаза, подпираемые выпуклыми скулами. Тяжелый, отвисший подбородок был наискось перечеркнут глубоким зарубцевавшимся шрамом. На округлых широких плечах лежали старшинские погоны, а на мощной груди, туго обтянутой новенькой гимнастеркой со стоячим воротником, серебрилась медаль с надписью «За отвагу». Никто и не подумает, встретив и окинув взглядом этого детину, что он вовсе не старшина и что боевая медаль, отливающая серебром, сорвана с гимнастерки солдата, погибшего в одном из сражений.

Полистав тетрадь, гауптман отыскал в ней свои записи, сделанные под диктовку шефа, и принялся аккуратно переносить их в соответствующие графы фальшивых документов. Из командировочного предписания, оформленного надлежащим образом, следовало, что старшине Пухову Николаю Ивановичу, опытному мастеру-оружейнику, поручено проверить, в каком состоянии хранится на складах боепитания запасное стрелковое оружие, как-то пистолеты, автоматы и пулеметы. Командиры и штабы частей Первого Белорусского фронта обязаны оказывать Пухову Н.И. всяческое содействие при выполнении указанного задания.

Занятый своим щекотливым делом, Шустер ни на секунду не забывал о новичке-стажере, нет-нет да и напоминал ему, как важно постичь все эти премудрости. Павел действительно следил за каждым движением руки своего «наставника», в то время как цепкая память разведчика фиксировала и откладывала в особую, сверхсекретную копилку все, что вскоре должно было ему понадобиться. Как же иначе до мельчайших деталей воспроизведешь внешний портрет этого Пухова, полное и точное содержание заготовленных на него документов, сообщить в Центр «присвоенные» ему абвером воинское звание и агентурную кличку?