– А если она хотела? – ледяным тоном бросила Лена. – Может, ей помешало что? Может, банально денег не было? Из-за этого лишать меня мамы?
На последнем слове голос не выдержал и сорвался на фальцет. Никогда еще она не произносила «мама», говоря не о ком-то другом. А о себе. У нее могла появиться мама! А чертова бюрократия лишила ее даже шанса! Анжелкину ал-кашку, значит, пускали, стоило той протрезветь. А она, Лена, даже не знает, как выглядит ее мама. Не говоря уже о привычках. Поняв, что больше не сможет вымолвить ни слова, она молча прошла мимо подруги в сторону выхода.
Анжела крутила головой из стороны в сторону. В коридоре обувалась лучшая подруга, с серым от нервного напряжения лицом. А за столом, закрыв лицо, плакала любимая воспитательница. Девушка подбежала к ней и обняла.
– Татьяночка Петровна, не плачьте! Ну, пожалуйста! А то я тоже сейчас реветь буду, а мне еще Ленку-дурочку догонять.
Воспитательница поцеловала девушку в макушку, которой та прижималась к ее плечу, и погладила.
– Ты беги, беги. Это я так, по-стариковски.
– Ну уж нет, я вас такой не оставлю. – Она посмотрела в сторону коридора. Подруги уже не было. – Куда она от нас с вами денется, да? А мы еще не все домыли.
Она старалась говорить, как обычно, – бодро, но раздувавшиеся ноздри и пылающие щеки выдавали волнение.
– Ничего. – решительно засучив рукава, Анжела начала мыть посуду, оставшуюся в раковине. – А то вы Ленку нашу первый день знаете? Перепсихует, побродит по городу. И сама же позвонит.
Она что-то еще говорила, периодически поворачиваясь и улыбаясь женщине. А та молча кивала, хотя вряд ли она действительно слушала – судя по отстраненному взгляду. Но Анжелка твердо решила, что не оставит ее в таком состоянии одну. Нужно будет – и ночевать останется.
Лена действительно долго бродила по городу. Спасибо создателям балеток – ноги не устают. В отличие от мозга. Он устал. Думать, перематывать пленку и пытаться представить вариации на тему «А если бы…» надоело. Она просто медленно шла по ночным улицам, растворяющимся в неярком свете фонарей. Шагала неторопливо и бесцельно. Судя по моргающим желтым светофорам и практически пустым улицам, время было совсем позднее. Но не было никакого желания ни смотреть на часы, ни доставать телефон, который бесконечно трезвонил в недрах поясной сумки. Не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, а хотелось просто идти и, как обычно, созерцать чужую жизнь со стороны. Но улицы были практически пусты, несмотря на то что завтра у большинства населения был еще один выходной.
Лена села на лавочку в одном из дворов и подняла глаза. В окнах тоже мало где горел свет. Из телефона продолжала играть легендарная Havana. Не факт, что жильцы первых этажей являются фанатами этой песни, особенно слыша ее в ночное время. Пришлось доставать телефон. Надпись на экране совсем не удивила. Анжелка. Сдвинув в сторону нарисованную зеленую кнопку, нехотя приложила аппарат к уху. Вполне ожидаемо, что в ту же секунду в это ухо начали кричать:
– Идиотка! Дура! Эгоистка! Как ты можешь так! Идиотка!
– Было, – устало парировала Лена.
– Чего? Что было? Где?
– «Идиотка» – уже было.
– Дура, блин.
– Тоже было.
– Ты где? Ты что, пьяная?
– Хорошая идея. Но уже, увы, не продают.
Было слышно, что еще немного – и Анжела просто сорвется, и тогда жалеть придется ее. А уж если у той начнется истерика, то это будет долго и громко. Лена, представив эту картину, даже скривилась так, будто это уже произошло. Нет, пора выбрасывать белый флаг. Да и прохладно на улице ночью, даже летом.
