С короткой стрижкой, ярким макияжем и кожаном плаще, который такому, как я, явно не по карману. Она походила на модель с обложки журнала. Такая же красивая, но с абсолютно пустым взглядом, в котором единственное, что можно увидеть — пляшущие долларовые значки.
— Привет…
Глупо? Не то слово! Но это всё, что я смог сказать этой чужой для меня женщине.
— Дим, давай только без драмы? Хорошо? — нервным голосом попросила она.
— Хорошо, Анют… Как скажешь.
— Пойми, Дим, я не могу так, — заскулила она.
— Как так, Анют?
— Вот так! — воскликнула она визгливо. — Ты посмотри вокруг! Мы живём в нищете. В затхлой однокомнатной халупе с советским ремонтом. Я хожу в обносках, как какая-то нищенка.
— Но уже-то нет, — подметил я, намекая на её наряд.
— Я встретила мужчину. Он меня любит!
— Называй вещи своими именами, Ань. Ты нашла мешок с бабками!
— Да он состоятельный человек. И что? Я люблю его!
— Я вас поздравляю, Ань. На свадьбу прийти не обещаю, но открытку с поздравлением пришлю.
— Я же просила тебя без драмы, Дим! Зачем ты всё опошляешь своим сарказмом?
— Ань, мне по хер на вас! Что с моим ребёнком? — спросил я о том, что волновало меня больше всего.
— Я сделала аборт, когда познакомилась с Жорой, — невозмутимо ответила она.
Сука! Как же сильно в тот момент я хотел ударить её. Впервые в жизни мне хотелось причинить боль женщине. Хотелось, чтобы она хоть немного ощутила то, что испытываю я! Но я ничего не сделал. Даже будучи в ярости, ненавидя её самой лютой ненавистью и проклиная само её существование, я не смог сделать ей больно. Алкоголь бурлящий по моим венам не мог заглушить эту суку любовь, воющую в окровавленной душе.
— Ты за вещами?
— Да… Оставила у тебя мамины золотые серёжки.
— Это всё, что тебе нужно? Второго шанса забрать вещи у тебя не будет.
— Всё…
— Сейчас принесу…
Я отдал ей те серьги, за которыми она приходила, а её вещи сжёг в чистом поле. Я помню, как сидел на холодной, сырой земле, заливая в себя водяру и смотрел, как вместе с её вещами горит моя душа. Горят мои мечты о семье.
8. Глава 7
Ненавижу! Нет не так… Я не-на-ви-жу свою жизнь!
Как вообще такое могло случиться, что я попала в клуб этого надменного альфача? Может это родовое проклятие? Что-то вроде, если не начала бухать, как вся твоя семья, то обязательно будешь магнитом для неприятностей. Он же по-любому не оставит всё так, обязательно придумает как на мне отыграться за разбитую машину. И чем, чёрт возьми, я думала, когда превращала эту навороченную красотку в груду металлолома? Явно не головой. Сейчас-то я понимаю, что совершила не просто дурной поступок, это — преступление. И по-хорошему мне нужно радоваться, что моя скромная тушка зацепила этого шкафоподобного воротилу, а не то куковала бы сейчас в камере. Там-то меня быстренько бы придушили. В первую же ночь. Мой язык никого не оставил бы равнодушным. Прошлась бы по всем своим ядовитым сарказмом. Ага… А потом все прошлись бы по мне. Ногами!
Заперевшись в своей комнатушке, я свалилась на старенький диван, как неповоротливый тюлень. Даже не снимая с себя форму и не расплетая тугой хвост, стягивающий мои волосы в толстенный жгут. С моей густотой только так, а лучше ещё, как спортсменки, залить сверху желатином, чтобы эта копна не рассыпалась. Стричь их не вариант. Есть вероятность, что они завьются в мелкие кудряшки, как у большинства моих родственников. Уж лучше их будет много, чем сходить с ума от бесконечного одуванчика на голове.
