– А дождь все не перестает идти. Надо сходить за Асией, а то простудится, и ее накажут, – волновалась Алиса. В это время мимо них прошел дядя Степа. С него лилась вода, как с водопада. Он шел, качаясь и облокачиваясь о стены. Чтобы не упасть, он взялся за решетку Кузьминой камеры, но рука соскользнула вниз, и он все равно упал. Ребята обернулись. Дядя Степа смотрел в никуда, ничего не понимая.
– Жук? Тебе что здесь надо? – обратился к нему Кузьма. Дядя Степа, ничего не понимая, посмотрел на него. Он сейчас выглядел, как беспомощный ребенок.
– С тобой все хорошо? – обеспокоенно спросила его Алиса.
– Что? Да. Со мной все… все… – он поднялся и пошел дальше.
– Что это с такое было? – не понял Кузьма.
– Не знаю. Его выкрутасы, – сказал Никитич. – Слушай, а может по одной. Нужно же с себя напряжение снять.
– Не, Никитич. Я не хочу, – отказался Кузьма.
– Ребята, здесь Асия не проходила? – спросил Анатолий Павлович, входя в камеру.
– Нет, мы ее не видели, – ответила Алиса. – А что-то случилось?
– Да. Ничего страшного, – ответил надзиратель и ушел.
– Погоди, как ничего страшного. Анатолий Павлович! – крикнула ему вслед Алиса и побежала за ним, на весь блок шумя своими цепями. – Анатолий Павлович! – догнала она надзирателя. – Какой приговор вынес жук Асии?
– Как я понял, он сократил жизнь тех смертников.
– Что? – ошарашилась Алиса. – Как сократил?
– Не знаю. Когда я осматривал стройку, то увидел Асию. Она стояла на коленях и смотрела в небо. А когда я спросил ее, что произошло, она ответила: «Я хочу стать птицей и улететь. Не хочу свободы». А после этого она, еще минуты три простояв, встала и куда-то пошла. Я за нее беспокоюсь, вдруг что с ней случится.
– Вы не переживайте, Анатолий Павлович. Аська сейчас уже спит в своей камере. Я в этом уверена, – они дошли до камеры Асии.
Алиса оказалась права. Рядом со спящей Асией сидел дядя Степа. Он сидел спиной к выходу, поэтому ребята не могли видеть выражения его лица, и смотрел на Асию. Алиса, увидев его, собралась войти, но Анатолий Павлович ее остановил и увел.
– Вы что делаете? – возмущалась Алиса, когда Анатолий Павлович привел в ее камеру. – Почему вы не дали мне войти в камеру? Там сидел этот жук!
– Перестань, Алиса, – сказал Анатолий Павлович. – Перестань к нему так относиться. Я знаю, что ты хотела сделать. Ты хотела отомстить за тех смертников.
– Да. Потому что этот жук поступил жестоко!
– Почему жук?
– Да потому что он предал нас! Он предал Кузьму, Асию, меня! Он вырвался в верхи и забыл про нас. Забыл про «Четыре друга навсегда!». К нам он теперь обращается, как к скоту! Возится в своем навозе, как жук!
– Алиса, а ты подумай, почему он с вами так обращается. Ты не подумала о его чувствах?
– Анатолий Павлович, вы не знаете его. Он, как стал жуком, так его кроме денег да сохранения собственной шкуры ничего не заботит. Он забыл, что сам когда-то был рабом. Хотя и тогда, судя по всему, его только деньги и сохранность собственной шкуры заботили. Правда, что яблоко от яблони недалеко падает. Прямо, как свои родители.
– Алиса, ты не права. Ложись спать, завтра тебе работать еще целый день. Так что спать, – Анатолий Павлович ушел.
Проходя мимо камеры Асии, он увидел, что дядя Степа все еще сидит там. Он игрался с цепями Асии. Анатолий Павлович долго не мог решить, заходить или нет. Он увидел, как дядя Степа бьет себя цепями по лбу и пытается задушиться.
