Потом наступила тьма.
В себя я пришла в лечебнице. Попыталась шевельнуться и обнаружила, что всё моё тело покрыто бинтами. Теперь уже на мне не было не только сапог, но и верной кожаной куртки, пережившей со мной не одну зиму. Шин сидел напротив, скрестив руки на коленках, низко наклонившись и вглядываясь в моё лицо.
— Жива! — выдохнул он.
— Ага, — я ещё раз повела плечом. Да, шахты делали своё дело, и раны заживали отвратительно. — Что произошло?
— Охрана, — выдохнул мальчишка. Глаза его непривычно сверкали. — Ворвались и разделались со всеми.
— Да… — протянула я. Внезапно вспомнилось предостережение Вепря. Но я-то охрану не звала, как и в прошлый раз. — А что с…
Шин помрачнел даже раньше, чем я успела назвать имя.
— В ящике, — сказал он тихо, будто читал поминальную тризну. — А Быку отрубили руку.
Я кивнула, вспомнив метания второго бугая.
— Ну и хорошо, — сказала я, но почему-то Шин посмотрел на меня как на ненормальную.
— Его же выпустят, — сказал он таким голосом, будто разговаривал с полной дурочкой. Я с недоумением смотрела на него. — Вепря выпустят, — повторил он, — и он тебе за брата голову оторвёт.
Я откинулась назад, расслабляя ноющую спину. Шин был прав, если подумать. Вепрь и так обозлился настолько, что позвал всех, кого мог. Думаю, он хотел лишь проучить меня, но теперь просто избить меня будет мало. Он не успокоится, пока не выполнит обещание.
— Не показывай, что поправилась, — посоветовал Шин. — Тогда тебя не отправят работать.
Я лишь повела плечом. План мне не нравился. Чем дольше я сидела в лазарете, тем сильнее становилось влияние эридиума. А вот я к побегу не приближалась ни на шаг.
— Посмотрим, — ответила я уклончиво. — Тебе работать не надо?
Шин мялся.
— Боишься? — спросила я, и он кивнул.
В первый раз за всё время здесь мне стало его жаль. Наверное, потому, что я понимала — деваться ему сейчас некуда. Здесь его рано или поздно достанет охрана, там — ребята Вепря.
— Ты выбрал не ту госпожу, — сказала я, прикрывая глаза. Почему-то было стыдно за неоправданное доверие.
— Ту, — сказал он тихо. — Всё-таки вы ни разу не обидели меня…
Он не договорил.
— Я пойду, — закончил Шин ещё тише, и мне оставалось только кивнуть.
***
В барак я вернулась через три дня. Не вставая с койки, Вепрь проводил меня взглядом, полным ненависти. Однако всю ночь ко мне никто не приближался. Спокойно прошло и утро. Лишь по дороге к столовой мне всё время казалось, что за мной следят. Эта смутная тревога не оставляла меня весь оставшийся день. Когда я вышла из кухни и направилась к бочкам с водой, чтобы, как обычно, ополоснуть лицо, ощущение только усилилось. Стоило мне наклониться и зачерпнуть полную горсть воды, как что-то сухое и колючее накрыло меня с головой. Я дернулась, вырываясь, но лишь почувствовала на запястье чью-то холодную руку. Лицо моё оказалось прижато к краю бочки, и я уже задержала дыхание, приготовившись к тому, что меня будут топить, когда неизвестный сильнее выкрутил мне руку.
— Не дёргаться, — выдохнул незнакомый голос, принадлежавший, должно быть, кому-то из подручных моих «друзей».
Я и не дёргалась, потому что не могла понять, куда мне дёргаться, чтобы оказаться на свободе. Запястья оказались скручены колючей верёвкой. Неожиданно сильные руки поволокли меня прочь, так и не дав разогнуться.
Шли мы долго, поворачивали несколько раз. Свет померк, и я ощутила запахи бараков — пот и старое тряпьё. Но даже тогда незнакомец не остановился. Постоянно подгоняя меня, он миновал какие-то лестницы и новые коридоры. Потом наступила абсолютная тьма, и мы остановились резко, так что я едва не упала. Я напрягла кисти, пытаясь порвать веревку, но сделать ничего не успела. Чьи-то руки рванули в стороны мою рубашку, так что застёжки зазвенели по полу. Что-то холодное скользнуло за пояс штанов и прошлось по ягодицам. Я инстинктивно сжала бёдра, приготовившись к тому, что Вепрь осуществит свою угрозу, но ничего не произошло.
