Донья Энкарнасьон с удивлением посмотрела на нее. Между тем начался следующий танец, и двое молодых людей из группы рыцарей, стоявших недалеко от них, пригласили девушек. Марисоль обрадовалась, что сможет хоть немного отвлечься.
Когда танец кончился, они раскланялись с кавалером, и Марисоль сказала матери, что ей стало душно, и она хочет выйти на улицу.
– Может, Хосе Мария проводит тебя? – спросила женщина.
– Нет, только не он! – воскликнула Марисоль. – Исабель, пойдем, выйдем со мной!
Они вышли, и уже на улице их догнал Роберто.
– С тобой все в порядке, сестра? – тревожно спросил он.
Но на Марисоль лица не было.
– Я хочу домой, – сказала она уставшим голосом. – Мне что-то нехорошо. Пусть Мариано отвезет меня, а потом я отправлю его обратно за вами.
– Ты уверена, что так будет лучше? – спросил Роберто.
Она кивнула, направляясь к карете.
Роберто и Исабель шли следом за ней.
– Когда мы вернемся, поговорим обо всем, хорошо, сестра? – спросил Роберто. – Что-то меня беспокоит твое состояние.
Марисоль закрыла дверцу кареты, и экипаж тронулся. Она не помнила, как вернулась домой. Привратник у двери с удивлением посмотрел на нее.
– С вами все хорошо, сеньорита? – с тревогой спросил он.
– Не беспокойся, Уго, мне стало душно на балу, я хочу полежать в своей комнате, не тревожьте меня!
Привратник вежливо склонил голову. Марисоль последовала в свою спальню, сняла ненавистное платье, облачившись в свой домашний пеньюар, без корсета, бросилась на кровать и зарыдала. Затем забылась тяжелым сном.
Вечером ее разбудила донья Энкарнасьон.
–Что с тобой, девочка моя? – тревожно спросила она, гладя ее по голове. В ее серых глазах Марисоль прочитала большое беспокойство.
– Сколько времени? – спросила девушка, озираясь вокруг. – Я и не помню, как заснула.
– Уже темно. Мы не могли уехать с бала слишком рано, это было бы неприлично. Мне пришлось сказать, что у тебя разболелась голова, что ты плохо переносишь жару.
– Спасибо, мама.
– Ты снова страдаешь из-за этого злосчастного Энрике? – спросила ее донья Энкарнасьон.
– Я не знаю, мама. Я пыталась выбросить его из головы, я понимаю, что он не достоин меня, но когда я его увидела с этой… – она замолчала на миг – мне стало очень плохо. А тут еще и этот Хосе Мария появился. Он мне очень неприятен. Зачем только я его позвала с собой в зал, где стояли закуски. Теперь он будет меня преследовать.
Донья Энкарнасьон обняла дочь.
– Бедная ты моя! Да, этот наш дальний родственник очень неприятный человек. Что-то в нем есть зловещее. Надо держаться от него подальше. Я попытаюсь все уладить.
Они вышли из комнаты Марисоль и направились в гостиную. Там на диване сидел ее брат Роберто.
– Марисоль, как ты? – спросил он, вставая со своего места – Мы все так беспокоились за тебя. Что случилось, кто тебя обидел?
– Все со мной хорошо, брат, – сказала она и села в большое кресло, стоящее в углу гостиной. Видно было, что ей не хотелось разговаривать.
Донья Экарнасьон взяла сына под руку и села рядом с ним.
– Твоя сестра переживает из-за Энрике Родригеса, – сказала она. – Он не очень хорошо поступил с ней. Два года назад, когда она и его сестра Елена находились в нашем поместье в Андалузии, он приезжал их навещать, и увлекся Марией Соледад. Предложил стать ее женихом и обещал попросить ее руки, когда вернется. Но, как видишь, теперь собирается жениться на другой. Такие вот они непостоянные, эти Родригесы!
