Сын-то цел, жив, приехал сынок мой. Очень нежен бывал с детьми Николай Михайлович, нежней, чем европейцы с лошадьми и породистыми собаками.
– Поедешь в деревню! На крестьянский стол! Скоро сенокос – пойдешь с косой. А то какой же ты жених! Да ты выглядишь молодцом. Мама здорова. Брат Миша идет в Данию, а потом примет канонерку на доках в Архангельске. Вера ждет, ее разожгли Пушкин и Шиллинг. Я обещал доставить тебя в целости. Пойдем, я снял номер в подворье, отдохнешь перед дорогой. Лошади заказаны на утро, с рассветом выедем.
Теперь Николаю Михайловичу показалось, что по лицу сына пробежала тень. Впрочем, с радости что не почудится!
С лоцманом, чиновниками и докторами спустились двое офицеров и подошли к Алексею попрощаться.
– See you again! [5]
– I wouldn’t like him to see you again[6], – шутливо заметил Николай Михайлович.
– О! Papa! Papa! – закричали молодые люди, как в азарте при спортивной удаче, живо найдя сходство в лицах отца и сына, и начали жать руки Николаю Михайловичу. – Daddy![7]
– Ты без денщика? И без вещей? С одним военным мешком?
– Денщик был. В колонии предоставляли мне в услужение Жоржа, негра, служившего до меня у одного из французских офицеров. Вещи мои в небольшом боксе. Сдадут в порт вместе с грузами, задерживаться не будем, это долгая песня, узнаем у стивидора[8] после дисэмбаркации.
– Кэль выражанс, будь ты неладен, мой дорогой! А у тебя много вещей?
– Все, что полагается.
– Видно, наши дипломаты о тебе побеспокоились? Тебя хорошо понимали в Лондоне? И ты понимал? Как ты жил среди англичан?
– Я в Англии почти отучился по-английски говорить.
– Почему же?
– Да не с кем было. Они неразговорчивы. Живут сами по себе и другому не мешают.
– Да, да… – подтвердил отец.
– Меня в Лондоне отыскал старый мой товарищ, выросший в России, с которым мы учились вместе. У его отца была фирма в Петербурге. В газетах опубликовали наши имена, и он прочел.
– О ком ты говоришь?
– Он англичанин, но вырос в Петербурге. Был Колька… А теперь Николай, очень уважаемый, как и его отец.
– А их фамилия?
– Эванс.
– Постой, есть же известная фирма Эванс, которая поставляла нам машины и оборудование. Наш завод делал им заказы. На днях Эванс заключил соглашение с Николаевской железной дорогой на новое устройство для паровозов сроком на шесть лет. Ты знаешь про это?
– Нет. Я знаю, что у них дела с Россией и они рады заключению мира.
– Фирма Эванс и наш поставщик.
– С нами на пароходе пришли коммерческие грузы разных фирм.
Алеша стал рассказывать, что прибыл в Портсмут из Африки, его переслали в Лондон в госпиталь на берегу Темзы, близ Гринвича, в бывший королевский дворец, который королева отдала под раненых.
– А как наш молодой государь? Когда коронация? Там я наслышался всякой всячины.
– А что ты слыхал про Герцена?
– А ты им интересуешься? Да я не знаю про него ничего как следует. Ты мне расскажи сам. Расскажи мне толком, кто такой Герцен, а то я несколько раз из-за него садился в лужу.
– Вернувшись из Лондона, хочешь в России узнать?
– Одна дама сказала мне про Герцена, что это наш будущий красный царь… И это все.
– Англичанка?
– Да-а…
По всему судя, у Алеши не Герцен был в голове.
