– Де… ти… – проскрежетал скелет, глядя на детей. Затем он перевёл взгляд на Волки, и в его неразборчивом голосе появилось очень разборчивое осуждение: – Эль… винона… нет… там…
– Я… Извините… – пробормотал Волки. Он вспомнил скелета на дороге в Столицу. Тогда он тащил за собой двуручный меч, который кое-как помогал ему сохранять равновесие. Но теперь падший воин его потерял. Или, возможно, выбросил, чтобы освободить руки для детских ладоней. Теперь дети помогали ему держать баланс.
– Но он потерянный. И хороший. Гитгуд тоже взрослая и потерянная, вот мы и подумали… – жалобно проговорил Хохотун.
Все живые свидетели этой картины застыли. Купчиха посмотрела вверх, закрыла глаза и начала считать до десяти про себя, чтобы успокоиться. Один. Два. Мне заботиться ещё и о скелете. Три. Четыре. Ну конечно! Одним подопечным больше, одним меньше. Какая тебе разница, Купчиха. Пять. Шесть. Скелет. Семь. Восемь. Он – взрослый. Да он нам в прародители рода годится. Девять. Десять. Хотя, конечно, со стороны эта ситуация выглядит забавно. Нефилимы…
– Магия лжебогов! – крикнул Гном, главный строитель деревни. Рядом с ним на земле сидел Виль, столичный беженец и бывший мажордом. Он ничего не сказал, но старался, судя по открытому и дрожащему рту.
– Дети! – одновременно крикнули Купчиха и Волки.
– Де… ти… – запоздало проскрежетал скелет.
– Да, дети сами бы такое сказали, если бы знали такие слова. А то и сильнее чего придумали, – Гном указал на мертвеца. – А это действительно магия. И не какая-то безобидная, вроде цветных парунков из рук. Эта тварь опасна.
– Мы знаем. Или ты думаешь, мы серьёзно думаем оставить его? Гитгуд! Остановите её! – крикнула Купчиха, но все были слишком напуганы, чтобы действовать (кроме самой Гитгуд, разумеется).
Гитгуд подошла к скелету и протянула руку к его венку. Он высвободил кисти из рук Девочки и мягко взял её ладонь.
– Моё, – удивительно чётко сказал он.
– Зачем вы так говорите? Он же ничего плохого не сделал. Он не тварь, а человек, ну немного потёртый, – заступилась за честь мертвеца Девочка.
– Может, действительно оставим его? Мирокраю нужна новая кровь. То есть в его случае костная жидкость, – Волки повернул голову к жене и смущённо потёр зашеек.
– Иногда мне кажется, что у меня на одного подопечного больше, – устало сказала Купчиха.
Услышав от главного взрослого, что скелет может стать другом, дети вышли из испуга, вошли в интерес и подошли к скелету.
– А как вас зовут, сударь? – полюбопытствовал Лунный Осколок, шмыгнув носом. Заболел? Надо будет поторопить охотников.
– Не… помню… – извиняющимся тоном заскрипел скелет.
– Значит, будешь Забытым. Нет, это дурное имя. Будешь Вспомнившим. Это имя поможет тебе в жи… в послесмертии, – Волки, довольный собой, перевёл взгляд на жену, и его глуповатая улыбочка исчезла. – Так вы что-то хотели? – быстро обратился он к Гному и Вилю.
– Мы серьёзно примем скелета? – наконец смог совладать со своим ртом Виль. Ему стало холодно на земле, и он поднялся.
– Такова политика клана, – развёл руками Волки.
– А вот если тебе надо завязать узел… – послышался приближающийся голос Обрубка. Он приближался не один, а со своим обладателем и Рексаной, решительно уходящей от них.
– Хватит! То, что у нас обоих был один, или у тебя их было много, я не знаю, неудачный день, не делает меня частью твоего клуба по интересам! – бросила через плечо Рексана.
