Группа мужчин Мирокрая расселась на камнях, подготовленных для будущих домов, и грелась у костра, попивая кипяток. Хорь, рыжий и молодой, бывший хозяин таверны в Столице, чтобы не терять навык, раздавал в кружках вскипячённый снег. Волки пообещал ему самое большое здание в центре поселения, как только тавернщик показал ему семена растений, из которых можно делать алкоголь. Но, правда, теперь Волки не вождь, да был ли он вождём до этого? Но у каждой группы людей свои причуды: странное, зависшее в непонятной позе положение лидера – не самое худшее.
– Забавно, у меня тоже был интересный сон, если я правильно тебя понял, я вам говорю, – сказал Сказитель, задумавшись.
– У меня тоже, – поддержал его Борода.
– Тоже самое, – не остался в стороне и Праздник, бывший раб.
– И у меня, – решил, что критическая масса признавшихся достигнута, и пора объединяться с ними, Трясина. – А я ведь жил в Столице, городе женщин, и ничего подобного не было. Возможно, мою кровь волнует отсутствие внешних стен.
– Друзья, просто в наших душах началась весна, – предположил Хорь, стряхивая со своей шапки с плоским верхом и завернутыми полями снег. – Мы полны надежды, начиная жизнь с чистого пергамента. Ведь всё может получиться просто замечательно с нашим новым домом.
– Ты из тех, у кого кружка наполовину полна, – сказал Шип без одобрения.
– Я ведь продаю наполненные кружки, – улыбнулся Хорь. – И полуполные продаются лучше полупустых. Ох, я бы рассказал вам историю, но лучше приберегу её для более подходящего момента.
– О чём говорите, мальчики? – незаметно подошедшая к ним Купчиха смахнула снег с занятой им стопки камней и присела на освободившееся место.
Первый построенный дом решили сделать общим. Гном скрепил камни какой-то вязкой смесью, о которой Купчиха не хотела думать, потому что (так совпало или нет), но некоторые гигантские слизни (которых разводили в Столице с неизвестным назначением, а теперь и в Мирокрае) заметно уменьшились в объёме. Она оставила в том доме подопечных на Крушилу, дочь своей подруги Лосихи, а сама отправилась отдыхать. И первое, что ей попалось похожее на отдых, – сидящие и пьющие мужчины.
Обращение “мальчики”, как оказалось, было не совсем шутливым, потому как большинство начало отводить взгляд, а кто-то даже решил, что самое время научиться (фальшиво) свистеть. Это были постаревшие мальчики, в лучшем случае самовоспитанные.
– О… Ахем. О снах, Купчиха. Я тебе говорю, – сказал самый старый мальчик Сказитель.
– А у вас, уважаемая Купчиха, сны не интересные? – Хорь (не обращая внимания на впившиеся в него взгляды, которые что-то бессловесно хотели ему сообщить) протянул женщине полуполную кружку дымящейся воды.
Она приняла её, но решила не пить, а погреть руки:
– Так сны и должны быть интересными. Какой прок в скучных снах? – Купчиха усмехнулась. – Но давно я сны не видела. Устаю за день и часть ночи, что проваливаюсь сразу в утро.
– А что вы думаете о нашей старо-новой правительнице Рексане? – Хорь опять не обратил на ещё более остро впившиеся в него взгляды (а кто-то даже сдавленно зашикал).
– Она до сих пор не взяла характеризующее имя. Это против устоев нашего клана, – женщина скривилась и всё же решила сделать глоток, после которого закашлялась. – Кипяток? Группа мужчин судачит между собой, перемывая косточки женщинам, и хлещут простую воду? Куда мир катиться? А ну да…
